Перечитывая Подорожники Рубцова

39. Посвящение другу
  Какая смертельная обречённость в «Посвящении другу»… Не хочется даже восклицательный знак ставить, хотя он просится здесь. Холодом близкой могилы обдаёт с первых строк: кладбищенская ограда, обожженные морозом георгины, комья свежей глины на краю «последних ночей»…
  Обжигающе прописанная невозможность ничего уже: ни воли, ни движения, ни «буйства глаз и половодья чувств». Тяжелейшая обремененность земными узами. Сколько «не» и «про»! Ни проблеска, ни просвета для лирического героя: пролетели, просвистели, прогудели, проскрипели… Мчащиеся, столь любимые Рубцовым, осенние листья мерещатся за быстротечной жизнью…
  Не осветляют настроение и «пугачёвские вольные степи»: и они невозможны уже. Лицо «дней непогоды» оттого проступает ещё трагичней. Жутковатый аскетизм желания: герою на краю бездны достаточно глотка воды. Ни дружеского объятия, ни доброго разговора – холодный порог, с которого вам дают напиться, может быть, в последний раз. Встреча неспасительна. Это беспокойное странничество не впустишь в чужую дверь, в чужую судьбу. Обострённое чувство чуждости всем. И… благородное, что ли, мужественное приятие своей судьбы.
  Но что-то меняется для меня в предпоследнем четверостишии. Что-то приподнимает душу, сглаживает трагизм стихотворения. Вроде бы те же зябкие детали: «мучительная связь», «долгая осень», «сырая коновязь», «холодные дали». Но мне легче, читателю легче. Это же мой, наш северный пейзаж, к которому и Есенин взывал болящей душой из богатой Америки. Это «жгучая и смертная связь» из другого шедевра Рубцова. Это «родная печаль» Юрия Кузнецова. И прямо в сердце просачивается из скудного, нищего, бесцветного любовь к Родине – таковой, какая она есть. И я чувствую преодоление самых мрачных предчувствий. Поэт делает глоток воды из дружеских рук и уходит во мрак, в метель, как его герой стихотворения «неизвестный», успевая согреть нас пушкинским по духу прощанием в последней строфе!
  И вот мимо этой чистоты, благородства не пройти бы читателю:
«Так изволь, хоть водой напои!»

И дальше:

Но люблю тебя в дни непогоды
И желаю тебе навсегда,
Что гудели твои пароходы,
Чтоб свистели твои поезда!

(иллюстрация В. Сергеева)