Вдова предателя - Натан Альтерман

Натан Альтерман

                ВДОВА ПРЕДАТЕЛЯ

Предисловие переводчика.
За всю историю Израиля было вынесено лишь два смертных приговора. Но если о втором – приговоре Адольфу Эйхману – знают все, то о первом мало кому известно.
А между тем это поучительная и трагическая история.
Меир Тувианский был капитаном Армии обороны Израиля. Вот отрывок из статьи в Википедии:
«30 июня 1948 года Меира вызвали на экстренное совещание, которое должно было состояться в Тель-Авиве. На самом деле никакого совещания не планировалось. Вызов был организован начальником военной разведки Израиля «АМАН» Иссером Беери в качестве меры, позволяющей незаметно для окружающих арестовать Тувианского.
Весной 1948 года в Иерусалиме диверсантами было взорвано несколько объектов водоснабжения города. Иссер Беери полагал, что диверсанты получили точные данные о месторасположении этих объектов, и провёл расследование, в результате которого выяснил, что карта таких объектов была у одного из британских офицеров.
Тувианский попал под подозрение в передаче этих сведений и был арестован. На допросе он показал, что ранее во время службы в британских органах передавал начальству карту инфраструктурных объектов, не подозревая в этом ничего плохого, поскольку британцы контролировали город и знали, что и где в нём расположено. (Позднее выяснилось, что он говорил совсем о другом документе – В. Б.)
30 июня 1948 года возле деревни Бейт-Гиз четыре офицера израильских спецслужб: Иссер Беери, Биньямин Гибли, Авраам Кидрон и Давид Карон судили Тувианского военно-полевым судом, признали его виновным в измене и приговорили к смертной казни.
Тувианский был расстрелян буквально через несколько минут после вынесения приговора, ему не дали разрешения не только защищаться и обжаловать приговор, но даже написать прощальное письмо жене и премьер-министру Израиля Давиду Бен-Гуриону, с которым он был лично знаком. Приговор был приведён в исполнение шестью солдатами армейской бригады «Харель» которым даже не сообщили, кого и за что они расстреливают (причём расстрельная команда была привезена Иссером Беери ещё до начала суда – В. Б.).
Жене Тувианского Елене никто не сообщил, что произошло с её мужем. Некоторое время она полагала, что он просто исчез, и пыталась его найти, опрашивая сослуживцев и сотрудников спецслужб.
Когда она, наконец, выяснила, что он расстрелян за предательство, то обратилась к главе правительства через его юридического советника Яакова Шимшона-Шапира с просьбой провести расследование этого дела.
Премьер-министр назначил комиссию во главе с военным прокурором, которая пришла к выводу, что Тувианского казнили за преступление, которого он не совершал.
В июле 1949 года Давид Бен-Гурион лично сообщил вдове Тувианского о его реабилитации и принёс ей свои соболезнования. Меир Тувианский был похоронен с воинскими почестями, а семья получила пенсию за него как погибшего при исполнении служебного долга».
Смерть и реабилитация Тувианского получили широкий общественный резонанс. Через три дня после публикации статьи, полностью очищающей его имя, израильский поэт Натан Альтерман написал стихотворение «Вдова предателя», которое было размещено в газете «Давар». (1949).
Стихотворение это перевёл на русский язык Алекс Тарн. Он – профессиональный литератор, и нет никакого сомнения в том, что его перевод гораздо литературнее моего. И я бы не стал, как говорится, и браться за перо, если бы…
Если бы то, что я прочёл, действительно было переводом.
Но это – не перевод.
Это – стихотворение Алекса Тарна по мотивам произведения Натана Альтермана.
С сокращением исходного текста, добавлением отсутствующих в оригинале строк и существенным смещением смысловых оттенков.
Право Алекса Тарна не соглашаться с Натаном Альтерманом бесспорно и неоспоримо. Но стоило ли в таком случае браться за перевод? Тем более, что автор, которого нет в живых, не в силах себя защитить.
Поэтому я решил заново (а по сути дела, впервые), перевести стихотворение. Сам перевод дался мне очень трудно, и, увы, не обошлось без потерь. Но я старался соблюдать максимальную приверженность оригиналу.

А теперь расскажу, как страна
Не в бою проиграла сраженье.
Целый год, день за днём, воевала она,
А затем преклонила колени –

Одинокой могиле сдалась
Близ Бейт-Гиза, и женщине той,
Что вдовою предателя долго звалась,
И парнишке, что рос сиротой.

Жив Господь – не исчез он, не спит.
Мы его услыхали сейчас.
И запомним Бейт-Гиз… и того, кто убит…
И военное право… и нас.

«Чрезвычайный судебный процесс»
Абсолютно на суд не похож.
Здесь за ширмой трескучих и громких словес
Укрывается грязная ложь.

То, что следствие и не велось,
То, что правду так долго скрывали,
Снежным комом росло и прогнило насквозь.
И об этом забудешь едва ли.

Осуждённый на смерть без вины
Обречённость свою понимал,
Но спокойно и смело стоял у стены
И последний раз честь отдавал.

И войну объявила жена,
И сумела пройти все преграды.
И за то, что для нас совершила, она
Высочайшей достойна награды.

Против общества, против властей
В одиночку сражалась она.
И сейчас можно всем рассказать: перед ней
Преклонила колени страна.

Государство признало вину,
И прощенья премьер попросил.
Назовите любую другую страну,
Где бы кто-нибудь так поступил!

Мог премьер преступленье замять
И на высшее благо сослаться,
Но решил – и примером должно это стать:
Правда выше любых репутаций.

Смело рваться в отчаянный бой,
Не дрожать перед встречей со смертью,
Но склониться и каяться перед вдовой –
Это высшая доблесть, поверьте!