Жаба и Улитка - Роальд Даль

Роальд Даль

                ЖАБА И УЛИТКА

 (Из сборника "Мерзкие твари")

Кораблик пускал я в пруду, где кувшинки
Растут (сняв, конечно, носки и ботинки).
Вдруг Жаба большая ко мне подошла
С широкой улыбкой: «Привет! Как дела?»
Была эта Жаба крупнее слона,
Напомнила тётю Жаклин мне она.
«Ну что, как я выгляжу? – Жаба спросила. –
Да-да, я согласна – шикарно и мило.
Цвет ярко-зелёный на редкость хорош,
И ножек таких ты нигде не найдёшь».
Сказал я: «На тётю Жаклин ты похожа,
Хотя у тебя и зелёная кожа».
«Да? – квакнула Жаба. – Сравнил меня с нею?
И что, твоя тётушка прыгать умеет?
Ну вот что: ты времени зря не теряй,
А лучше на спину ко мне залезай.
Отправимся мы в путешествие вместе –
Не всякий такой удостоится чести!»
Залез – страшновато мне стало, признаться:
Всё скользкое, влажное… Как удержаться?
«Подвинься чуть дальше, – она попросила. –
Прекрасно. Вот так. И держись что есть силы –
Я прыгаю». Боже, вот это прыжок!
Сухой встречный ветер лицо мне обжёг,
В ушах зазвенело, глаза заслезились…
«Послушай, а где это мы приземлились?» –
Шепнул я, пытаясь покрепче вцепиться,
Чтоб вниз не сползти. «Да, тут есть, чем гордиться, –
Ответила Жаба. – Одним лишь прыжком
Сумела покрыть сорок миль, прямиком
Добравшись до Дувра из горного края!»
Мы чуть отдохнули и выпили чая,
И Жаба промолвила: «Стоит, пожалуй,
Пролив перепрыгнуть. Как думаешь, малый?»
«О нет! – я воскликнул. – Не нужно пытаться!
Совсем не хочу я в воде оказаться!»
Но Жабам, как взрослым, и так всё известно.
Им детское мнение неинтересно.
И Жаба, не тратя со мной лишних слов,
Присела, подпрыгнула до облаков
И вдаль понеслась легкокрылой стрелой.
Ах, что это был за полёт, Боже мой!
Мы с Жабой чудесной в небесном просторе
Вдвоём, словно чайки, парили над морем.
Но кончилось море. Деревья и крыши
Внизу замелькали. Мы с Жабой всё ниже
Спускались – так быстро и так тяжело,
Что нам под конец не совсем повезло:
Пять раз отскочили, как мяч, от земли,
И только тогда приземлиться смогли.
«Без лодок, без поезда, без самолёта
Во Франции мы оказались в два счёта, –
Расхвасталась Жаба. – Один только миг…»
Её перебил оглушительный крик.
«О Боже!» – воскликнула Жаба. Да, братцы,
Тут было, конечно, чего испугаться:
К нам с Жабою люди зачем-то бежали,
Ножами огромными грозно махали.
Я сразу же понял, что мы в западне.
Как быть? Ведь никто не рассказывал мне
О том, что узнал я значительно позже:
Французы ни капли на нас не похожи!
Не ярды, а метры у них повсеместно.
Но главное то, что французы известны
Как люди, способные съесть всё подряд:
Охотно на завтрак улиток едят!
Усердно очистят одну за другой
Три полных тарелки – им мало одной!
(Ракушки едят в дорогих ресторанах
Не только французы, как это ни странно.)
Представьте: улитка – во рту! Боже мой!
Она – всё равно, что червяк дождевой!
Несите мне таз, а не то быть беде!
Но это не все предпочтенья в еде:
Полсотни улиток – тошнит меня снова! –
Французы отдать за лягушку готовы!
Лягушечьи лапки они обожают,
Изысканным деликатесом считают.
Обжарили в масле – и ну поглощать
Десятками сразу! Устанешь считать.
И вот почему так проворно и споро
Нас с Жабой успел окружить целый город,
Ножами размахивая для разделки –
А это, поверьте, совсем не безделка!
Французы вопили: «Ура! Это чудо!
К нам с неба свалилось любимое блюдо!
Рубите ей лапы! С них шкуру сдирайте!
А мясо в кипящее масло бросайте!
Здесь хватит на всех!» «Я, конечно, не трус, –
Тут Жабе шепнул я, – но что-то боюсь.
Тебя собрались не приветствовать здесь,
А быстро прикончить, зажарить и съесть!»
Но Жаба в ответ, не волнуясь нимало,
Спокойно и медленно мне прошептала:
«Дружок мой, во Франции я не впервые,
И здесь постоянно скандалы такие:
Сбегаются люди, кричат и вопят,
И нежного мяса отведать хотят.
А я и внимания не обращаю.
Я – Жаба волшебная, а не простая.
Держись-ка покрепче!» И Жаба нажала
На кнопку у носа. Вокруг засверкало,
И дым заклубился, и гром прогремел…
Не знаю, как я удержаться сумел.
Рассеялся дым. Не успел я понять,
Что дальше, как рядом французы опять
Истошно кричать принялись: «Всё пропало!
Треклятая Жаба куда-то сбежала!»
Да, Жаба исчезла. Теперь я верхом
Сидел на громадной Улитке, чей «дом»
Был бежевым, гладким и очень высоким.
И сверху увидел я берег далёкий.
Улитка, негромко смеясь, мне шепнула:
«Смотри, как удачно я всех обманула!
Съесть Жабу хотели – а Жабы и нет!
Я стала Улиткой! Пропал их обед!»
«Идея, – вздохнул я, – была неплохая.
Но, кажется, снова они начинают…»
«Вот это Улитка! – французы кричали. –
Мы в жизни огромной такой не видали!
Да Жаба в сравнении с нею – пигмей!
Большие поленья несите скорей!
Мы здесь, на поляне, костёр разведём
И прямо в ракушке её запечём!
Чеснок, сельдерей и петрушку несите!
Ножи для разделки острее точите!
Разрежем Улитку на сотню кусков,
И будет отличный обед нам готов!»
От ужаса я, как желе, задрожал.
«Похоже, Улитка, конец нам настал», –
Шепнул я, зубами стуча. «Ерунда, –
Улитка ответила мне, – никогда
Такого не будет. И эти французы
Не смогут набить себе жадное пузо».
Но люди по-прежнему не унимались
И к нам подобраться поближе пытались,
Крича: «Окружайте, чтоб зверь не сбежал!»
И мне показалось – я холод ножа
Уже ощущаю на собственном теле.
Я сжался в комочек, дышал еле-еле…
Улитка настолько спокойной осталась,
Как будто всё это её не касалось.
Вздохнула, назад левый глаз повернула,
Затем ободряюще мне подмигнула,
«Ну ладно. До встречи, дружочек», – сказала
И снова какую-то кнопку нажала,
И тут же исчезла – как дым, испарилась.
В кого ж, интересно, она превратилась?
Взглянул – и от радости чуть не свалился:
Чудеснейший друг у меня появился,
Такой, что и в лучшем из снов не приснится:
Шикарная, неповторимая птица
По имени Полли. Она улыбнулась:
«Приветик, дружище. Ну вот, я вернулась».
И крепко вцепился я в шею её,
И птица пустилась в обратный полёт,
Пролив миновала, затем очутилась
Над Англией и у пруда приземлилась.
Вернувшись домой, я решил промолчать
О том, что за морем успел побывать.
Причина молчанья понятна вполне:
Конечно, никто не поверил бы мне,
Когда б я кому-нибудь вдруг рассказал
О том, как на Жабе гигантской летал.
Ну что ж, пусть не верят. Но им невдомёк,
Что мы-то с тобой знаем правду, дружок.
А взрослым вовеки понять не удастся,
Что манит детей в Край Чудес возвращаться.