Уильям Вордсворт. В долине озера Грасмир. Перевод

Я миру умозрительных идей, 
Рождённых в кабинетной суете,
Спокойную долину предпочёл;
Зимой свирепствовали бури в ней,
Снег беспрестанно сыпал, и дороги,
Не говоря уж о простых тропинках,
Им были наглухо забиты. Холм,
Стоявший у жилища моего,
Покрыт был ельником дремучим;
В нём находил приют я в непогоду,
Когда не успевал домой пробраться, –   
В укромном месте с чистою землёй.
Малиновка туда же прилетала,
Вблизи меня скакала по пороше 
В убежище уютном. Было мне
Приятно видеть там различных пташек,
Укрывшихся от бешеной стихии.
Единственный бук вырос в этом лесе, –   
Другие все деревья были ели; 
В рогатине его гнездо дрозда, – 
С весны ещё осталось прошлогодней, –
Расположилось низко над землёй, –
Что означает: обитатели приюта
Среди ветвей еловых жили мирно
Все лето в этом домике природном –
В любви и дружбе. К лесу часто овцы
Спускались с горных пастбищ, и следили   
За мной с каким-то робким подозреньем
С опушки ельника, и сбившись в кучу
От двух опасностей спасались: бури
И от меня угрозы мнимой. Там
Любил я часто время проводить;
Деревья разрослись настолько густо,
Что трудно было мне найти полянку,
Где мог бы я как в парке прогуляться:
Так тесно там стволы располагались,   
Беспечную прогулку затрудняя, –      
Остерегаться веток проходилось.
Снега сошли, весёлая весна
Покрыла свежей зеленью луга;
Места другие я облюбовал;
Но вот однажды ясным днём апрельским,
Зашёл туда от солнца отдохнуть,
И обнаружил меж стволов тропинку,
По кругу – без конца и без начала,
И подивился: как же не приметить
Зимой я умудрился тропку эту,
Такую очевидную весною.
Оказывается остановился
Под крышей моего пустого дома
Моряк на отдых – мой дружок по школе;
Я понял почему тропа кружила:
В тенистом этом месте оказавшись,
Обозревал его он свежим взглядом,
И сердцем ободрялся новым видом,
Поэтому тропинка появилась;
Без направленья и конкретной цели
Он вытоптал тропинку эту, –   
Так он шагал по палубе короткой,
Чтоб как-то утолить движений жажду – 
Нет способа иного разгуляться,
Когда корабль плывёт по морю долго.
Ты славный берег Эствейта покинул,
Зелёные холмы, леса и горы,
Которые нам в детстве были домом;
Мой брат, с тех пор немало лет прошло!
Расставшись, мы не знали как сложилась
Судьба у каждого из нас, каким 
Был жизни путь, какими интересы;
Мы снова встретились здесь, у Грасмира;
Нет новых между нами тесных связей,   
Но детства чувства братские остались.
Ты, школьный друг, с собою взял на море
Непреходящие воспоминанья!
Природа наша там была с тобой;
Она, что нас с тобой любила, всё же
С тобой не расставалась. Даже там
Поэтом стал ты, только «молчаливым»;
Ты из уединения морского
Вернулся с бодрым сердцем чутким,
С великолепным слухом, цепким взглядом,
Как осязание слепого человека.
Ушёл ты снова в океан печальный;
Теперь когда тебя я представляю
Гуляющим по палубе в раздумьях; 
Лесок еловый больше я люблю,
Когда к тебя я мыслью обращаюсь!
Сияет ярко солнце, или ветер
Свирепствует над лесом; вечерами
Сквозь ветви елей вижу наши скалы,
И озеро Грасмир воображаю,
Зелёный остров вижу я на нём!
Воочию все эти сцены созерцая,
Великолепие и пышность эту,
Волшебную величественность видов,
Уверен я, что много потерял ты.
Возможно, – думаю, – ты вспоминаешь
Стихи, явившиеся мне в горах,
Когда в полночный час шагами меришь
Площадку палубы в краю далёком;
Над головой моей шумит как море
Еловый лес от каждого порыва ветра,
Когда один хожу я по тропинке,
Считая, что шагаю в том же ритме, 
Как ты по палубе, с таким же чувством,
С неясным, но прекрасным предвкушеньем
Мечтая о том дне, когда мы снова
Совместно с теми, кто нам очень близок,
Все в этом славном месте соберёмся.

Текст оригинала:

William Wordsworth

When, to the attractions of the busy world,
Preferring studious leisure, I had chosen
A habitation in this peaceful Vale,
Sharp season followed of continual storm
In deepest winter; and, from week to week,
Pathway, and lane, and public road, were clogged
With frequent showers of snow. Upon a hill
At a short distance from my cottage, stands
A stately Fir-grove, whither I was wont
To hasten, for I found, beneath the roof
Of that perennial shade, a cloistral place
Of refuge, with an unincumbered floor.
Here, in safe covert, on the shallow snow,
And, sometimes, on a speck of visible earth,
The redbreast near me hopped; nor was I loth
To sympathise with vulgar coppice birds
That, for protection from the nipping blast,
Hither repaired.--A single beech-tree grew
Within this grove of firs! and, on the fork
Of that one beech, appeared a thrush's nest;
A last year's nest, conspicuously built
At such small elevation from the ground
As gave sure sign that they, who in that house
Of nature and of love had made their home
Amid the fir-trees, all the summer long
Dwelt in a tranquil spot. And oftentimes,
A few sheep, stragglers from some mountain-flock,
Would watch my motions with suspicious stare,
From the remotest outskirts of the grove,--
Some nook where they had made their final stand,
Huddling together from two fears--the fear
Of me and of the storm. Full many an hour
Here did I lose. But in this grove the trees
Had been so thickly planted, and had thriven
In such perplexed and intricate array;
That vainly did I seek, beneath their stems
A length of open space, where to and fro
My feet might move without concern or care;
The snows dissolved, and genial Spring returned
To clothe the fields with verdure. Other haunts
Meanwhile were mine; till, one bright April day,
By chance retiring from the glare of noon
To this forsaken covert, there I found
A hoary pathway traced between the trees,
And winding on with such an easy line
Along a natural opening, that I stood
Much wondering how I could have sought in vain
For what was now so obvious. To abide,
For an allotted interval of ease,
Under my cottage-roof, had gladly come
From the wild sea a cherished Visitant;
And with the sight of this same path--begun,
Begun and ended, in the shady grove,
Pleasant conviction flashed upon my mind
That, to this opportune recess allured,
He had surveyed it with a finer eye,
A heart more wakeful; and had worn the track
By pacing here, unwearied and alone,
In that habitual restlessness of foot
That haunts the Sailor measuring o'er and o'er
His short domain upon the vessel's deck,
While she pursues her course through the dreary sea.
When thou hadst quitted Esthwaite's pleasant shore,
And taken thy first leave of those green hills
And rocks that were the play-ground of thy youth,
Year followed year, my Brother! and we two,
Conversing not, knew little in what mould
Each other's mind was fashioned; and at length,
When once again we met in Grasmere Vale,
Between us there was little other bond
Than common feelings of fraternal love.
But thou, a Schoolboy, to the sea hadst carried
Undying recollections! Nature there
Was with thee; she, who loved us both, she still
Was with thee; and even so didst thou become
A 'silent' Poet; from the solitude
Of the vast sea didst bring a watchful heart
Still couchant, an inevitable ear,
And an eye practised like a blind man's touch.
--Back to the joyless Ocean thou art gone;
Nor from this vestige of thy musing hours
Could I withhold thy honoured name,--and now
I love the fir-grove with a perfect love.
Thither do I withdraw when cloudless suns
Shine hot, or wind blows troublesome and strong;
And there I sit at evening, when the steep
Of Silver-how, and Grasmere's peaceful lake,
And one green island, gleam between the stems
Of the dark firs, a visionary scene!
And, while I gaze upon the spectacle
Of clouded splendour, on this dream-like sight
Of solemn loveliness, I think on thee,
My Brother, and on all which thou hast lost.
Nor seldom, if I rightly guess, while Thou,
Muttering the verses which I muttered first
Among the mountains, through the midnight watch
Art pacing thoughtfully the vessel's deck
In some far region, here, while o'er my head,
At every impulse of the moving breeze,
The fir-grove murmurs with a sea-like sound,
Alone I tread this path;--for aught I know,
Timing my steps to thine; and, with a store
Of undistinguishable sympathies,
Mingling most earnest wishes for the day
When we, and others whom we love, shall meet
A second time, in Grasmere's happy Vale.