О книге Противоречия, журнал Северное сияние

Книжная полка Елены Севрюгиной. "Северное сияние" № 2 - 2021
Творящий лирику в эпоху эпоса
Куприянов В. Г. Противоречия: Опыты соединения слов посредством смысла / Вячеслав Куприянов; предисл. А. Скворцова. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2019. — 560 с.

 Читая стихи некоторых поэтов, ощущаешь себя учёным-естествоиспытателем,  разглядывающим  тонкий художественный замысел сквозь увеличительное стекло микроскопа. Иначе обстоит дело с книгой Вячеслава Куприянова – тут нужен совсем другой прибор для наблюдения,  ведь мысли и чувства автора отражают не только личное, но и общечеловеческое, историческое.  Да и речь идёт не о маленьком сборнике стихов, а о  книге объёмом в 560 страниц.  Можно мысленно подержать её в руках и ощутить – действительно весомо. Это накопленный багаж знаний, опыт прожитых лет, помноженный на талант и  трудолюбие.
Некоторые исследователи считают куприяновские верлибры архаичными, а между тем из них выросло современное поколение любителей свободного стиха. Правда, никому не удалось добиться такой же масштабности и эпичности  мышления. Видимо, время  другое.
Сам Вячеслав Куприянов – человек эпохи Ренессанса,  Гулливер, которому неловко и неуютно в стране лилипутов. Художественному сознанию таких масштабов тесно в рамках силлабо-тоники, и всё, что оказывается за её границей, умещается на широких полях нерифмованного потока речи.
По утверждению поэта, «проза — речь линейная, прямая, а поэзия — гнутая, вращающаяся, и ей для «витья» нет необходимости в подпорках рифм».  Говоря иными словами, свободный стих даёт больше возможностей в плане выражения сложной и многоуровневой авторской мысли.
Книга весьма необычна в жанровом плане.  Её название – «Противоречия» – оправдывает себя от первой до последней строки. Здесь всё, начиная с идеи и заканчивая языковыми приёмами, отражает  антиномии нашей жизни: земля и небо, народ и власть, поэзия и проза, безумие, прикрытое рассудительностью, жестокость, кажущаяся благодеянием и т.д.
Автору недостаточно знаний о самом мире – ему важно докопаться до его причин, увидеть явление в генезисе. Многочисленные разделы его книги чем-то  напоминают поэтические трактаты из различных областей знаний: это и космогония, и онтогенез, и астрономия, и даже история становления различных экосистем. Это и своеобразная антология русской и мировой истории и культуры. И всё пропущено сквозь призму индивидуального восприятия. В стихах множество отсылок, реминисценций, аллюзий, опоры на предшествующие источники.  Язык аллегоричен и интертекстуален, и читателю необходимо быть очень эрудированным, чтобы  правильно «считать» множественные  смыслы и подтексты.
 Само понятие «куприяновский верлибр» можно рассматривать как литературоведческий термин – настолько уникально оно и вместительно. Если у Шекспира есть венки сонетов, то здесь, по сути, венки верлибров. Нет повторяющейся скрепы-строки, но есть тесная связь в пределах созданных поэтом ассоциативно-смысловых полей. Каждая, отдельно взятая часть книги  – микропоэма на определённую тему,  а сама  она в целом  –  «энциклопедический словарь», из которого можно получить ответ на любой жизненно важный вопрос. Здесь, как в романе знаменитого испанского просветителя Кеведо, уделяется место всему и всем.  Названия верлибров говорят сами за себя: «Стихии стиха», «Время любить», «Даль детства», «Расширяющаяся Вселенная», «Человеческая несправедливость», «Дикий Запад» и т.д. Но в итоге всё сводится к единому источнику – языку.  Не случайно первый раздел называется «На  языке всех». Это и определяет ключевую тональность авторской мысли:

На языке всех
Я — ты
Мы — вы
Мы молчаливым
Даем Дар речи

Можно сказать, что  автор «Противоречий» создал  новый поэтический жанр: верлибр-поэму, или даже верлибр-роман.  Художественные замыслы подобного масштаба – большая редкость для наших дней.
 Удивительно также  свои;ство поэтического стиля  Купреянова – его стихи одинаково блестяще выглядят  и на русском, и на англии;ском языках.  Есть конкретика и деи;ствие, как в европеи;скои; традиции стихосложения, при этом в наличии сакральность, образность и мелодичность, как в русской:

В том
 некогда бывшем мире
была у Одних песня
и ее отняли у них Другие
И тогда сложили Одни
другую песню
и с ней пошли они
на Других

  Нарративность и сюжетность сочетаются с характерными приёмами поэтической речи, в числе которых может быть назван лексический  повтор, многосоюзие, имперсонализация  (Одни/Другие) и т.д.
В то же время поэзия Куприянова глубоко иносказательна – часто по форме она напоминает притчу, так называемый эзопов язык. Наряду с пристрастием автора к классической европейской традиции, это обуславливает жанровое разнообразие книги. Иногда  верлибр становится похожим на отрывок из словаря, где объединяются слова разных частей речи, но одного  ассоциативно-смыслового поля:

в ароматном цветном словаре растений
есть много имен
для нас
лекарь срывающий изучающий
косарь  наступающий берегущий
влюблённый искатель   даритель

в целом мире
не понимающий
ничего

Иногда авторские верлибры «имитируют» жанры официально-делового письма, напоминают объяснительную записку или протокол судебного заседания;  бывает и так, что текст воспроизводит стилевые особенности исторической  летописи. Подобное сходство не делает текст менее поэтичным,  и даже подчёркивает иносказательность авторского мышления. Да и можно ли, исключив элемент подражательности,  отобразить пустоту и абсурдность «торгующего мира», глупость и недальновидность «зажравшегося» монарха, лицемерие представителей власти:

И. О. однажды приснилось,
что его покинули все подчиненные,
и ему некем руководить,
и ему снится кошмар,
что он в сияющих латах с мечом
идет отвоевывать подчиненных
в параллельных организациях,
 которые подчиняются закону
 пересечения параллельных …

Весьма оригинален цикл верлибров под названием «Поэтические клипы». Здесь, используя форму причудливой фантасмагории, пугающей  мистерии, автор воссоздаёт самые драматичные этапы российской истории, сопоставляя их с судьбами лучших людей своего времени. Внутренняя энергия и драматизм в сочетании с кинематографизмом  – характерная особенность этих стихов:

Маркс переодетый бетховеном
играет аппассионату
ленин с перевязанной щекой
зачарованно слушает восклицает
 какой матерый человечище
из сугроба в желтой кофте
красный как марсельеза
появляется …летний маяковский
в ужасе восклицает
 ленин !!! жив !!

Важная черта художественной картины мира Вячеслава Куприянова – метаметаморфизм, или метареализм. Ключевой механизм метаметафоры – выведение традиционных понятий в зону конечных областей значений, сопряжение различных мифологических и научных систем, при котором они активно обмениваются свойствами, организуя художественное пространство и время. В книге «Противоречия» центральным является принцип аналогии: всё уподобляется всему, и в итоге создаётся  мощная предпосылка для создания альтернативной реальности за пределами общепринятого, допустимого. Так, природные явления Купреянов может истолковывать языком общественно-политического устройства, и  наоборот – на факты истории накидывается «экологическая» сеть координат. Поэзия, в силу своей уникальной природы,  тоже может быть уподоблена чему угодно:

Возвышенные стихи
проплывают вместе с облаками
не оставляя после себя
даже тени стихов

Сырые стихи
выпадают вместе с дождем
но быстро высыхают
не оставляя следов

 Белые стихи
 выпадают вместе со снегом
их мало кто различает
на белом снегу

Как это и было заявлено в названии книги, Купреянов показывает своему читателю мир контрастов и противоречий. Он склонен глобализировать малое и минимизировать масштабное, колоссальное. Поэтому земному шару нетрудно погибнуть от бомбы, принятой дворовыми детьми за ёлочную игрушку, а из обычного урока арифметики легко извлекается сама жизнь – полученная путём деления на дружбу плодов и хлеба. В итоге все стихи становятся развёрнутой метафорой уникального содержания, зримым и наглядным образом:

Стихи взлетают в небо как самолеты
они легко витают в облаках
их не задевает молния
 их не пугает гром
они не боятся ночи
с ними перекликаются птицы и звезды
их пытаются разглядеть одинокие читатели
но стихи разбиваются вдребезги
снижаясь на белую бумагу

Но верлибры Купреянова хороши ещё и тем, что в них всегда отчётливо слышна авторская интонация. Юмор, ирония, сарказм, скрытые слёзы – то, что всегда стоит за любым поэтическим текстом книги. А более всего это милосердие – к слепому, нередко заблуждающемуся человечеству, к природе, перестающей быть учителем для всех без исключения, к поэту, чей голос нередко становится «гласом вопиющего в пустыне». И кажется, что печаль Вячеслава Куприянова, его невесёлая насмешка – это слёзы Колосса Родосского, чья гигантская статуя возвышается над Эгейским морем в Греции.
Кто знает – возможно, поэт отчасти оплакивает и самого себя. Нелегко автору,   наделённому  даром эпического сказителя, оставаться при этом лириком, творящим в эпоху эпоса и ежедневно боящимся, что этой эпохе тоже придёт конец:

Каждое утро
Я испытываю тревогу —
Вдруг не раскроется
Голубой парашют неба
И солнце
Грянет оземь
Некому будет собрать
Его золотые кости