К 100-летию. Пауль Целан 1920 - 1970

ФУГА СМЕРТИ

Черная млечность рассвета мы пьем ее на закате
мы пьем ее в полдень и утром и пьем ее по ночам
мы пьем и пьем
мы в небе могилу роем там тесно не будет лежать
В доме живет человек он играет со змеями пишет
он в сумерках пишет в Германию золото волос
твоих Маргарита
он пишет и после выходит из дома и звезды сияют
он свистом зовет своих псов
он свистом сзывает евреев чтобы рыли могилу в земле
он велит нам теперь сыграйте для танца

Черная млечность рассвета мы пьем тебя ночью
мы пьем тебя утром и в полдень и пьем на закате тебя
мы пьем и пьем
В доме живет человек он играет со змеями пишет
он в сумерках пишет в Германию золото волос
твоих Маргарита
Пепел волос твоих Суламифь мы в небе могилу роем
там тесно не будет лежать
Он кричит вы там глубже в землю а вы там играйте и пойте
он пистолетом грозит и глаза его голубые
вы там глубже лопаты а вы там дальше играйте для танца

Черная млечность рассвета мы пьем тебя ночью
мы пьем тебя в полдень и утром и пьем на закате тебя
мы пьем и пьем
В доме живет человек золото волос твоих Маргарита
пепел волос твоих Суламифь он играет со змеями
Он кричит слаще пойте про смерть смерть немецкий маэстро
он кричит гуще скрипки вы в небо уйдете как дым
в облаках вы найдете могилу там тесно не будет лежать

Черная млечность рассвета мы пьем тебя ночью
мы пьем тебя в полдень смерть немецкий маэстро
мы пьем тебя на закате и утром мы пьем и пьем
cмерть немецкий маэстро и меток глаз голубой
точна свинцовая пуля и она покончит с тобой
в доме живет человек золото волос твоих Маргарита
он травит собаками нас нам в небе могилу сулит
он играет со змеями грезит смерть немецкий маэстро

золото волос твоих Маргарита
пепел волос твоих Суламифь.



ТИШЕ!

Тише! Я вонзаю шип в твое сердце,
ведь эта роза, ведь роза
в зеркале стынет вместе с тенями, она кровоточит!
Она и тогда кровоточила, когда да и нет мы смешали,
когда мы пили в захлеб,
ведь бокал, со стола соскочив, зазвенел,
возвещая нам ночь, что смеркалась дольше, чем мы.

Мы пили жадными ртами:
это было желчью на вкус,
но пенилось, словно вино –
Я шел за лучом твоих глаз,
и язык лепетал нам о сласти…
(Он все также лепечет, лепечет.)

Тише! Шип все глубже вонзается в сердце;
он в тайном сговоре с розой.
 

ВОДА И ОГОНЬ

Я в башню тебя заточил и слово вымолвил тисам,
брызнуло пламя из них, и примерило платье тебе, твое подвенечное платье.

Ночь светла,
ночь светла, зачинщица наших сердец,
ночь светла!
Ее свет заходит за море,
будит луны в заливе и ставит на скатерти пены,
смывая мне с них времена.
Оживи серебро, стань чашей, ковшом, как ракушка!

Скатерть время полощет к часу от часу,
ветер полнит сосуды,
море пищу выносит:
блуждающий глаз, оглушенное ухо,
рыбу, змею.

Скатерть время полощет к ночи от ночи,
надо мной проплывают флаги народов,
люди рядом со мной гребут в гробах к берегам,
и подо мной, как в Иванов день, звездит и небесит!

И я взгляд поднимаю к тебе,
солнцепламенной:
вспомни время, когда вместе с нами ночь всходила на гору,
вспомни время,
вспомни, что я был тот, кто я есть:
мастер застенков  башен,
тисов дыхание, брошенный в море гуляка,
слово, в которое выгоришь ты.



***

Из сердец и мозгов
прорастают былинки ночи,
и слово, серпом изреченное,
склоняет их к жизни.

Как и они, немые,
мы веем навстречу миру:
наши взоры
обмениваются, милости ради,
мы на ощупь идем
по их темным намекам

Безблико
молчат твои очи в мои,
блуждая,
подношу твое сердце к губам,
и ты мое сердце подносишь:
то, что пьем мы сейчас,
утоляет жажду часов;
тем, что есть мы сейчас,
наполняют часы времена.

Пригубим мы их?
Ни звука, ни блика:
нет между нами ответа.

О былинки, колосья,
вы, былинки ночи.




***

Дождь полнит кружку, чтобы нам напиться.
Нам сердце ночи вынянчит траву.
Но время жатвы миновало, жница.
Спи. Я же все увижу наяву.

Как прядь твоя бела, ночная вьюга!
Бело в былом, бело, что впереди.
Мой счет – года, твой счет – часы досуга.
Мы пьем дожди. Дожди мы пьем. Дожди.



ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

Что случилось? Камень под горою.
Что приснилось и тебе и мне?
Слово. Откровенное. Родное.
Выше звезд. С землею наравне.

С чем мы шли против всего глухого?
Шли мы с камнем пропасть заложить.
Сердце к сердцу. Тяжко было слово.
Стать весомей. Легче слыть.



***
Что это и откуда?
Чужой ты стала мне.
Твой пульс звенит повсюду
В колодезной стране,

где тела нет для тени,
и губ для влаги нет,
где свет трепещет в пене,
и пена полнит свет.

И ты уходишь в струи,
проходишь свет насквозь.
Но ты игру такую,
пока не поздно, брось!



ПСАЛОМ

Никому нас не вылепить снова из глины,
никому не воскресить наш прах.
Никому.

Хвала тебе, Никому.
Во благо твое
расцветем.
Тебе
вопреки.

Ничем
были мы, есть и будем,
в расцвете:
ничем –
Никому-розой.

С пестиком,
светлым душой,
с тычинками небеснопустынными
с цветком покрасневшим
от пурпура нами пропетых слов
о шипах, о
о шипах.



ВЕЧНОСТЬ

Ржаворожденный нож, древа ночного кора
тихо шепчут тебе время, сердца, имена.
Мы слышали спящее слово, оно
во сне ныряет в листву:
будет осень увещевать,
еще речистей рука, что листает ее,
свеж, как забвения мак, рот, успевший ее целовать.

TENEBRAE

Мы вблизи, Господь,
мы вблизи, мы явь.

Мы уже одержимы, Господь,
мы друг в друга впились, словно
плоть любого из нас
плоть Твоя, Господь.

Молись, Господь,
взывай к нам,
мы вблизи.

Мы сквозь ветер сошли,
сошли, чтоб склониться
над корытом и кратером.

Мы сошли, чтоб испить, Господь.

Там была кровь, тобой
пролита, Господь.

И она сияла.

И твой облик выплеснула в наши очи, Господь,
рты и очи были пусты и отверсты, Господь.

Мы испили, Господь,
И кровь и твой облик в крови, Господь.

Взмолись, Господь.
Мы вблизи.


КОЩУНСТВЕННЫЕ СЛОВА

Дай мне пены ночи - это я был в ней вспенен.
Дай мне туман – это я был туманом.
Дай  мне легкий волос, темный глаз, черное
                покрывало:
дай мне третью смерть после второй.

Дай пролиться семи морям в мой бокал:
я  буду пить так долго, пока ты веришь, что отравляешь,
так долго пока твоя весна морочит губы влюбленных,
и дольше чем ты меняешь солнца и облака наводишь.

Ты мой сотрапезник, ты пьешь мою жажду,
ты совсем как я, но я вовсе тебе не подобен,
ибо ты уделяешь, а я беру свою долю;
но то что ты подливаешь, я выпиваю:
ведь ничто не может быть горше меня самого,
и все твои семь морей лишь моя седьмая слеза.



И ТЫ ГОВОРИ

И ты говори,
говори напоследок,
скажи свое слово.

Говори –
Но Нет да сливается с Да.
И придай своей речи смысл:
снабди ее тенью.

И теней пусть хватает,
дай их столько,
сколькими можешь ты наделить
полночь, полдень и полночь.

Оглядись окрест: 
как все вокруг оживает –
При смерти! Оживает!
Истинно говорит, кто изрекает тени.

Но вдруг место сжалось, где ты стоишь:
Куда теперь, когда тени опали, куда?
Всходи. Поднимайся на ощупь .
Ты все легче, все тоньше, незримей!
Ты тонок уже: как нить,
по которой вниз ее тянет, звезду:
чтобы плыть внизу, там
где ей виден ее же блеск: в зыби
блуждающих слов.


ПРИБОЙ

Ты, время, пролетаешь в дюнах.

Часы из тонкого песка поют  моих ладонях
я здесь лежу с тобой с ножом в деснице.

Шуми, волна! Взлететь не бойся, рыба!
Где есть вода, там можно жизнь прожить еще одну,
еще раз жизнь воспеть, сливаясь с хором смерти,
еще раз возопить из пустоты: Смотрите,
мы спасены,
смотрите, земля принадлежала нам, смотрите,
как мы звезде перекрывали путь!



***
Что-то творить,
что-то
творить
на вершине, в
глубинах.
Что-то, на земле.



SCHREIB DICH NICHT
Zwischen die Zeilen,

komm auf gegen
der Bedeutung Vielfalt,

vertrau der Tr;nenspur
und lerne Leben.


***

НЕ ВПИСЫВАЙСЯ
между строк,

восставай против
множества смыслов,

доверяй следу слезы
и учись жизни.