Баллада о лекаре

БАЛЛАДА О ЛЕКАРЕ

О древних временах речь поведём.
Жил некогда купец с женой и сыном.
Был счастья и богатства полон дом.
И вдруг несчастье грянуло, как гром –
Жену постигла ранняя кончина.

Ну что поделать – видимо, Творец
Отмерил ей, бедняжке, век короткий.
Томился одиночеством вдовец.
Два года миновало, и купец
Женился на молоденькой красотке.

Как многие, в ловушку он попал –
Душа на внешность часто не похожа.
Сын мачеху ничем не оскорблял,
Но с горечью отец осознавал,
Что пасынка она терпеть не может.

К тому ж порой – чего греха таить? –
Сын вёл себя довольно неразумно.
Но мачеха спешила во всю прыть
Проступок в преступленье превратить,
И перед мужем возмущалась шумно:

«Достойно ли хоть что-то завещать
Тому, кто так твоё позорит имя?» –
Она не уставала повторять,
Но мужа не смогла околдовать,
Как ни старалась, чарами своими.

Злосчастный муж, конечно же, ничуть
Не верил сплетням – и не без причины.
Но как в семью спокойствие вернуть?
Единственный ему виднелся путь –
В далёкие края отправить сына.

Дух твёрд – да только плоть, увы, слаба!
И от жены не мог он отказаться.
Ну, раз уж так устроила Судьба,
Что из мужчины сделала раба –
Где силы взять, чтоб ей сопротивляться!

И вот однажды сына он призвал
И объявил ему своё решенье.
Коня, оружье, денег щедро дал,
С благословеньем в путь его послал
И со слезами попросил прощенья.

Решил отец – и нет пути назад.
Однако сын, узнав о том, признаться,
Без возражений выполнить был рад
Условие: пока не пригласят –
Дотоле в отчий дом не возвращаться.

И, распрощавшись, сын умчался вдаль.
С отцом из-за пустого обвиненья
Пришлось ему расстаться, как ни жаль.
Но светлою была его печаль –
В душе рождались новые стремленья.

Он долгий, трудный путь преодолел
И в княжестве заморском оказался.
Отринуть прочь соблазны он сумел,
Швырять на ветер деньги не хотел;
Всем, что имел, с умом распоряжался.

И овладеть он ремеслом решил,
Что даст ему и кров, и пропитанье.
И к лекарю в ученье поступил,
И добросовестно ему служил,
Трудившись с увлеченьем и стараньем.

Прошло двенадцать лет. Опальный сын
Давно постиг секреты медицины.
Пусть у него и не было седин,
Но все, кого лечил он, как один,
Избегли преждевременной кончины.

Стал юноша известен и богат.
Казалось бы, к чему ещё стремиться?
Да только сам он был не очень рад –
Не в силах об отце забыть, назад
Любой ценой хотел он возвратиться.

И замысел однажды жизнью стал –
На родину изгнанник воротился.
Однако, как бы он ни тосковал,
Но клятву неуклонно соблюдал:
В отцовском доме он не появился.

Нашёл приют и кров он у друзей,
Не предавался лени и гордыне,
И снова принялся лечить людей.
И вскоре славен стал в земле своей
Ничуть не меньше, чем был на чужбине.

Сын выстроил себе просторный дом,
Чтоб грузом не давить друзьям на плечи,
И в гости пригласил отца письмом,
Однако не обмолвился о том,
Желает ли он с мачехою встречи.

Но не успел письмо гонцу отдать,
Как получил печальное посланье:
Отцу случилось тяжко захворать,
И он хотел бы сына увидать,
Сказать ему хоть слово на прощанье.

И юноша в тревоге поспешил
В отцовский дом, не медля ни мгновенья.
Не знал он, что с отцом, но так решил:
Не стоит торопиться в край могил,
Вначале надо испытать леченье.

О встречи миг! Сын увидал отца –
Виновника невольного изгнанья,
Смирившегося с близостью конца
И истово молившего Творца,
Чтоб Он его избавил от страданья.

Врачи, которых хворый приглашал,
Считали, что болезнь неизлечима.
Однако сын иначе рассуждал.
И, осмотрев отца, ему сказал:
«Надеюсь, нынче смерть промчится мимо.

Тебя ещё ей рано забирать.
Ответь, отец, мне честно на вопросы:
Согласен ли ты зелья принимать
И предписанья точно выполнять?
Согласен ли в борьбу вступить с безносой?»

Ответ отца кристально ясен был –
В глазах надежды проблеск засветился.
Сын всё своё искусство применил
И не жалел ни времени, ни сил.
И бывший обречённый исцелился.

И то, что он обрёл здоровье вновь,
Немало всех в округе удивило.
Так смог вернуться сын под отчий кров.
А мачеха, не тратя лишних слов,
Сквозь зубы благодарность процедила.

Хотя и был сын приглашён отцом,
Но завершив едва своё леченье,
Немедленно родной покинул дом:
Согласье, что достигнуто с трудом,
Нарушить не желал ни на мгновенье.

За мир в семье – невелика цена.
Да вот судьба иное полагала –
Что счёты не свела ещё сполна.
Вдруг захворала мачеха-жена,
И муж обеспокоился немало.

И снова сына он к себе позвал.
Хоть мачеха пыталась отказаться,
Но муж на этот раз не уступал
И на своём решеньи настоял,
И ей осталось лишь повиноваться.

И, поступившись гордостью своей,
Она дала согласье с тяжким вздохом.
Сын в комнате уединился с ней,
И ждать отец остался у дверей,
Уверившись, что всё донельзя плохо.

Мучительно терзал отца вопрос:
Неужто все старания напрасны,
И Рок дурную весть ему принёс?
Вот вышел сын и тихо произнёс:
«Ну что ж, отец, теперь всё стало ясно.

Но не могу её я излечить,
Хотя болезнь не так уж и серьёзна…»
Отец не дал ему договорить:
«О сын мой, как тебя мне упросить
Спасти, спасти её, пока не поздно!

Не буду спорить, что моя жена
Безмерно пред тобою виновата,
И в этом не раскаялась она.
Но ты, увидев, что она больна,
Презреть не можешь клятву Гиппократа!

Откажешься – и ей несдобровать:
Она умрёт без твоего леченья.
Господь нам заповедовал прощать.
Ужели ты решишь не уступать
И дашь ей умереть без сожаленья?»

И сын отцу на это отвечал:
«Я понимаю, что тебя тревожит.
Поверь: о мести я не помышлял,
Но, с мачехой беседуя, узнал,
Что ей другой лишь только врач поможет.

Когда тебя недуг одолевал,
Ко мне ты обратился без сомненья,
Всецело и во всём мне доверял,
С надеждою лекарства принимал –
Вот в чём секрет успешного леченья.

А что касается жены твоей,
Что красотою в плен тебя поймала –
Что ж, я охотно стал бы сыном ей…
К несчастью, в глубине души своей
Она совсем иное замышляла.

Не будучи знакома с добротой,
Она пускала в ход любые средства,
Чтоб очернить меня перед тобой
И ложью убедить: твой долг прямой –
Лишить меня законного наследства.

Но я не ставлю это ей в укор –
Натуру человек сменить не в силах.
Был тягостен наш долгий разговор.
И я уразумел, что до сих пор
Она своей вины мне не простила.

Я для неё враждебней всех живых.
Она меня страшится больше ада.
Пойми, что я не излечу больных,
Когда не верят мне – в руках моих
Амброзия покажется им ядом.

Её страданья – вовсе не беда.
Врача другого пригласить попробуй,
И вылечит её он без труда,
Однако не избавит никогда
От скаредности, глупости и злобы!»