Вновь и вновь

Пропадаю и вновь поднимаюсь из праха.
И к мозолям, что в кровь, прилипает рубаха.
Колоколен чужих звон растёт и твердится.
И какой-то мужик просит только напиться.

Но закат вдалеке зорькой ясною светит.
У меня в рюкзаке злополучный билетик.
И фонарь, что висит над нездешним забором,
Меня в дебри манит то бродягой, то вором.

Самолёт налегке. Я бегу по асфальту.
Вот, поднявшись, в пике, сделал точное сальто.
Бросив гордо в момент свой упрёк и отвагу,
Продолжает концерт ради денег и флага.

Я как тот самолёт. Но верха мне закрыты.
И упав на живот, я смотрю на элиту,
Что так смело идёт, растирая причину.
И ревёт самолёт, зарываясь в пучину.

Не жалейте меня! Жалость – глупое дело.
Я стою у огня. Так сама захотела.
И смотрю, как горит этот свет окаянный.
И гранит, не гранит, жжёт зарёю румяной.

Шепчут мне: «Не смотри! Можешь быстро ослепнуть».
У закрытой двери кружат серые слепни.
Мне чужого не взять, своего не оставить!
Так зачем же опять этим совесть тиранить?

Не в обиде какой, не в болезни здоровье.
Я иду за тобой в жуткий сон и безмолвие.
Пропадаю и вновь поднимаюсь из праха.
И к мозолям, что в кровь, прилипает рубаха.