Город на море. Растения

                Город на море.
Эдгар По
Перевод
Константина Бальмонта


                Здесь Смерть себе воздвигла трон,
                Здесь город, призрачный, как сон,
                Стоит в уединеньи странном,
                Вдали на Западе туманном,
                Где добрый, злой, и лучший, и злодей
                Прияли сон - забвение страстей.
                Здесь храмы и дворцы и башни,
                Изъеденные силой дней,
                В своей недвижности всегдашней,
                В нагроможденности теней,
                Ничем на наши не похожи.
                Кругом, где ветер не дохнет,
                В своем невозмутимом ложе,
                Застыла гладь угрюмых вод.

                Над этим городом печальным,
                В ночь безысходную его,
                Не вспыхнет луч на Небе дальнем.
                Лишь с моря, тускло и мертво,
                Вдоль башен бледный свет струится,
                Меж капищ, меж дворцов змеится,
                Вдоль стен, пронзивших небосклон,
                Бегущих в высь, как Вавилон,
                Среди изваянных беседок,
                Среди растений из камней,
                Среди видений бывших дней,
                Совсем забытых напоследок,
                Средь полных смутной мглой беседок,
                Где сетью мраморной горят
                Фиалки, плющ и виноград.

                Не отражая небосвод,
                Застыла гладь угрюмых вод.
                И тени башен пали вниз,
                И тени с башнями слились,
                Как будто вдруг, и те, и те,
                Они повисли в пустоте.
                Меж тем как с башни - мрачный вид! -
                Смерть исполинская глядит.

                Зияет сумрак смутных снов
                Разверстых капищ и гробов,
                С горящей, в уровень, водой;
                Но блеск убранства золотой
                На опочивших мертвецах,
                И бриллианты, что звездой
                Горят у идолов в глазах,
                Не могут выманить волны
                Из этой водной тишины.

                Хотя бы только зыбь прошла
                По гладкой плоскости стекла,
                Хотя бы ветер чуть дохнул
                И дрожью влагу шевельнул.
                Но нет намека, что вдали,
                Там где-то дышат корабли,
                Намека нет на зыбь морей,
                Не страшных ясностью своей.
                Но чу! Возникла дрожь в волне!
                Пронесся ропот в вышине!
                Как будто башни, вдруг осев,
                Разъяли в море сонный зев, -
                Как будто их верхи, впотьмах,
                Пробел родили в Небесах.
                Краснее зыбь морских валов,
                Слабей дыхание Часов.
                И в час, когда, стеня в волне,
                Сойдет тот город к глубине,
                Прияв его в свою тюрьму,
                Восстанет Ад, качая тьму,
                И весь поклонится ему.



        РАСТЕНИЕ
        К. Бальмонт

Зародыш, в малом виде, есть полное растенье,
В нём корень, стебель, листья возможно различить,
Едва заметно семя, но жажда наслажденья
Зелёную, из мрака, исторгнет к свету нить.

 ;Корень вниз растёт, а стебель кверху убегает.
;Но различность устремленья разве расторгает?
;Если б не было деленья этих двух стремлений,
;Мы не знали бы цветенья красочных растений.

;Главный корень — вечно вниз,
 ;А другие — всюду,
;Вправо, влево расползлись,
;Выше, ниже, но впились
;В почвенную груду, —
;В эту толщу, где они
Слышат ночь, и слышат дни,
;И доныне искони;
;Всё стремятся к Чуду.
;Прорастают каждый час,
;И совсем не тяготясь
Тьмою и неволей,
;Кормят верхние листки, —
;И довольны долей
;Корневые волоски,
;Чрез которые ростки
;Пьют растворы солей,
;Капли влаги жадно пьют,
;И для зренья создают
;Пышный цвет магнолий.

Но корни есть также иные,
Воздушные корни бывают, не только земные,
И корни есть также, что тянутся смело в воде.
В Природе царит разновидность везде.
Различны узоры резные
Листов и травинок, что дышат, ища.
            Воздушные корни плюща
            Впиваются в камни стенные,
А корни пшеницы, ветвистой семьёй,
Блаженствуют мирно в земле полевой,
И вольно растенья другие
 Плодятся, качаясь во влаге живой.

Но так иль иначе, а стебель прямой,
Иль стебель изогнутый, листья лелеет,
И тайная грёза растенья, весной,
Иль пламенным летом,
Алеет,
Венчаясь невестой со светом,
Обручаясь с воздушною тёплой волной,
Золотится цветок, голубеет,
Многоцветностью млеет,
Ощущенья свои расстилает цветной пеленой, —
В каждом месте ином освежённо-иные,
О, цветы, о, соцветья земные!
Да, есть созвездья, — есть соцветия,
Есть разветвления стеблей.
Прекрасен праздник однолетия,
Когда роскошные соцветия
Роятся в пышности своей.
На стержне колос получается,
На нём сидячие цветки.
 Цветочки нежные качаются,
Дыханьем в воздухе встречаются, —
Просторы света широки.
У злаков, полных мудрой сложности,
Взамен цветочков — колоски,
Восторг исчерпанной возможности;
У незабудки — знак неложности —
В однусторонность завитки.
Растут различности безгласные;
Как фей немые корабли,
Под ветром зыблются, согласные,
С волны к волне блестят, прекрасные,
Вот тут, вон там, вблизи, вдали.
О, светом, воздухом вспоённые,
И всем, что в почве взять могли,
 Живые мысли, в жизнь влюблённые,
Соцветья, дружеством скреплённые,
Созвездья зиждущей Земли!