Пять гор...

Орел – Царь птиц, символ Кавказских Минеральных Вод.
Птица посвящения, посланник богов, он соединяет земную и небесную сферы. В шумеро-аккадской традиции символ солнца, так как это символ высоты духа, отождествляемого с Со`цем, царем звезд. В разных традициях его рассматривали как священную эмблему Верховного божества — Одина, Зевса, Юпитера, Митры.

Орел связан со стихиями воздуха и огня; он царь в воздушном пространстве, как лев — царь зверей на земле. Птица посвящения, посланник богов, он соединяет земную и небесную сферы.
Орёл и змея есть взаимосвязь небесного(духовного) и земного(материального), единство противоположностей,взаимодействие которых являет (карму)поток жизни. Именно знания(школа) побеждают смерть...
В сирийской Пальмире орел с человеческими руками символизировал поклонение солнцу. О нем говорилось, что он может омолаживаться, троекратно погружаясь в воду или, как Феникс, от солнечного пламени.

В Китае орел означает Солнце, ян, власть, воителя, храбрость, упорство, острое зрение, бесстрашие, силу. Орел, одиноко сидящий на скале, являлся символом борца-одиночки, орел на сосне — символ долголетия в полной силе.

В буддизме орел — птица, на которой летает Будда. Атрибут Амогхасиддхи, одного из пяти дхьяни-будд, земным проявлением которого считают будду грядущего мирового порядка Майтрею.

У греков орел означает Солнце, духовную силу, царственность и удачу. Поскольку орел, по повериям, летает выше, чем любая другая птица, его рассматривали как выражение божественного величия.
В Мезоамерике он был древним божеством растительности, связанным с ягуаром, символом теллургических сил, тьмы, материи, и в тоже время символом пространства из света, небесным духом. Это символ воинов-орлов, рыцарей ацтеков, чьи вожди украшали перьями себя и свой трон. Один из дней календаря ацтеков назывался «орел» («каутли»), что предвещало родившимся под этим знаком воинственность.

В христианстве орел служит воплощеним божественной любви, справедливости, храбрости, духа, веры, символом Воскресения, вдохновляющих идей Евангелий. Полет орла ассоциируется с вознесением Христа, с молитвами, посылаемыми к небесам...


 
"Если можешь быть орлом, не стремись стать первым среди галок."
                /Пифагор/.

Место моего рождения.
Оберег:Царь орёл на камне держащая в когтях (деснице) змею...
           Легенда Пятигорска.

…Среди высоких гор и снежных перевалов, где цвели пышные альпийские луга, на скалах свил Орел себе и своей Орлице гнездо. Каждое утро зорким глазом вместе  с другими орлами он выслеживал добычу над дикой местностью Пятигорья. Однажды в жаркий полдень, устав кружить, он сел на вершину горы Горячей отдохнуть. Места вокруг пятихолмного Бештау были пустынны. В дремоте Орел закрыл глаза и не заметил, что под камнем притаилась ядовитая змея. Она бесшумно подползла к камню и вонзила жало в грудь того, кто был сильнее ее. Сжал Орел своими стальными когтями змею, но силы покинули его. И упал он в горячий источник, бьющий из-под скалы. И вдруг – о, чудо! - чудодейственный источник омыл рану царя пернатых и вернул его к жизни. С криком взвился он в небо Кавказа, расправив свои широкие крылья, крепко держа змею в когтях…


Орёл (птица) и змея(мудрость)
Скала  скола-школа.(скола-сокол-колос)
Источник из скалы - школа(колос) ...
Орёл держит в деснице (когтях) - змею(мудрость)
Дракон:змей крылатый огненный(змей-птица-огонь...
Пяти(пять-человек) ... Гор(гора: сознание-...Ор(кожа)... Орск(сокр:сокровенные, сокровище-источник) )

К. Бальмонт.
Перси Биши Шелли. Возмущение Ислама (песнь 1)



"Я в воздухе увидел, высоко, Орла и с ним Змею, одно сплетенье - Они боролись, и пред той скалой, Где я стоял, Орел, раскинув крылья, Замедлил, с многоцветною Змеей, Как бы изнемогая от усилья...
Когда ж Змея упала с высоты,
 У ней, бледнея, губы задрожали,
 И дрогнули в ее лице черты,
 Но, не издав ни возгласа печали,
 Она привстала с места в тот же миг,
 В ветрах ее одежды развевались,
 И бросила она свой звонкий крик,
 На голос тот пещеры отозвались,
 И серебро тех звуков разлилось,
 Как пряди теневых ее волос.

                19
 Напевность этой речи, полной странных
 Нездешних чар, я слушал вновь и вновь.
 В созвучиях, и нежных, и нежданных,
 Я чувствовал - лишь я один - любовь.
 Но для Змеи те сладостные звуки
 Понятной были речью и родной;
 Она уже не билась в дикой муке,
 Средь пены, над зеленою волной,
 А медлила среди теней прибрежных.
 У ног ее, воздушно-белоснежных.

                20
 И Женщина вновь села на песке,
 Заплакала опять, скрестила руки,
 И в непостижной сказочной тоске
 Согласные опять запели звуки;
 Прекрасную она открыла грудь,
 И к мрамору, с воздушной белизною,
 Сверкнувши, поспешила тень прильнуть,
 Рожденная зеленою волною:
 Она к себе Змею из вод звала,
 И на груди ее Змея легла.

                21
 Тогда она, вставая, с грустью ясной
 Глазами улыбнулась нежно мне,
 Как та звезда, что свет вечерне-красный
 Своим пронзает светом в вышине.
 И молвила: "Печалиться - разумно,
 Но безнадежность, что тебя сюда
 К пучине вод приводит многошумной,
 Напрасна: ты поймешь меня, когда
 Дерзнешь, со мной и с этою Змеею,
 Пуститься в странный путь над глубиною".

                22
 Тот возглас был как самый грустный зов,
 Как голос позабытый, но любимый.
 Я плакал. Неужели в зыбь валов,
 Она одна, над бездной нелюдимой,
 Со страшною Змеею в путь пойдет?
 Змея у ней над сердцем и, быть может,
 Чтобы добычу съесть, лишь мига ждет?
 Так думал я. Кто ей в беде поможет?
 Тут встал прилив, качнула мощь волны
 Челнок, что был как будто тень луны.

                23
 Челнок - мечта! Узорчато-воздушный,
 Из лунного был камня иссечен
 Перед его; и ветерок послушный
 Как будто сходством с тканью был пленен,
 Тот ветерок, которого не слышит,
 Не чувствует никто, но по волне
 Который мчит, когда чуть внятно дышит.
 Вот мы в ладье, доверясь глубине;
 Безмерное туманное пространство
 Оделось в многозвездное убранство.

                24
 И Женщина рассказывала мне
 Пугающий рассказ, пока мы плыли;
 Кто сон такой увидит, тот во сне
 Бледнеет! Но не сна, а странной были
 То весть была. Настал полночный час,
 Безбрежным Океан шумел потоком,
 И, мне в глаза блеснув сияньем глаз,
 Она о чем-то страшном и высоком
 Вещала, и, еще не слыша слов,
 Уж был я полон музыки и снов.

                25
 "Не говори, моим словам внимая,
 Скажу я много повестью моей,
 Но большее живет, свой лик скрывая
 В туманной урне - к нам грядущих - Дней.
 Узнай же: глубина времен безвестных
 Над смертными две Власти вознесла,
 Двух Гениев, бессмертных, повсеместных, -
 Двум Духам равным в царство мир дала;
 Когда возникли жизнь и мысль, в их зное
 Ничто родило их, Ничто пустое.

                26
 Над хаосом, у грани, в этот миг
 Стоял один первейший житель мира;
 Двух метеоров бурный спор возник
 Пред ним, над бездной, в пропастях эфира;
 Боролась с Предрассветною Звездой
 Кровавая огнистая Комета,
 И, весь дрожа взволнованной душой,
 Следил он за борением их света,
 Вдруг лик Звезды в поток был устремлен,
 И тотчас же кровь брата пролил он.

                27
 Так зло возликовало; многоликий,
 Многоименный, мощный Гений зла
 Взял верх; непостижимо-сложный, дикий
 Царил над миром; всюду встала мгла;
 Людей вчера родившееся племя
 Скиталось, проклиная боль и мрак,
 И ненависти волочило бремя,
 Хуля добро, - а зла бессмертный враг
 Из звездного Змеей стал нелюдимой,
 С зверями и с людьми непримиримой.

                28
 Тот мрак, что над зарею всех вещей
 Восстал, для Зла был жизнью и дыханьем;
 Высоко, между облачных зыбей,
 Оно взлетело теневым созданьем;
 А Дух Добра великий ползать стал
 Среди людей, везде встречал проклятья,
 Никто добра от зла не отличал,
 Хоть клички их вошли во все понятья
 И значились на капище, где злой
 Свирепый Демон властвовал толпой.

                29
 Неукротимый Дух терзаний разных,
 Чье имя - легион: Смерть, Мрак, Зима,
 Нужда, Землетрясенье, бич заразных
 Болезней, Помешательство, Чума,
 Крылатые и бледные недуги,
 Змея в цветах, губительный самум
 И то, что поощряет их услуги, -
 Страх, Ненависть, и Суеверный Ум,
 И Тирания тонкой паутиной
 И жизнь и смерть сплетают в ад единый.

                30
 Он в них вошел как мощь их мрачных сил,
 Они - его и слуги, и предтечи.
 Во всем, от колыбели до могил,
 В лучах, в ветрах, и в помыслах, и в речи,
 Незримые: лишь иногда Кошмар
 Их в зеркале эбеновом вздымает,
 Пред деспотом, как духов темных чар,
 И каждый - образ черный принимает,
 И сонмы бед они свершить спешат,
 На время покидая нижний ад.

                31
 На утре мира власть его слепая
 Была, как этот самый мир, тверда;
 Но Дух Добра, пучину покидая,
 Змеею встал, отпрянула вода,
 Бесформенная бездна отступила,
 И с Духом крови снова страшный бой
 Возник, в сердцах людей проснулась сила,
 Надежды луч зажегся над толпой,
 И Ужас, демон бледный и лукавый,
 Покинул, вздрогнув, свой алтарь кровавый...




ПОД ТЕНЬЮ КРЫЛЬЕВ
К. Бальмонт

Весьма давно, Отцы людей
В Стране Зелёных Елей были,
Весьма давно, на утре дней,
Смуглились лица всех от пыли.

 Вапанэлева был вождём,
Людей сплотил он в диком крае,
         Он Белым-Белым был Орлом,
          Он был владыкой целой стаи.

Они пришли на Остров Змей,
И отдохнули там на склонах,
Весьма давно, на утре дней,
Пришли на Остров Змей Зелёных.

И каждый был бесстрашный муж,
И зорок был, и чуток каждый,
То было Братство Дружных Душ,
Проворных душ, томимых жаждой.

Вапанэлева первым был,
Но в Небе скрылся Белокрылый,
За ним царём был Колливил,
Красиволикий, мощь над силой.

И Змеи с жалами пришли
Нагроможденьем изумруда,
Но растоптал их всех в пыли,
Свершил Красиволикий чудо.

 Но так как Небо — красота,
Красиволикий скрылся в тучах.
И сонмы к нам иных Могучих
Спустились с горного хребта.

Янотови, Свершитель правый,
 И Птица Снежная, Чилиль,
И много их, венчанных славой,
И много их, чьё имя — быль.

Когда владыки отходили,
Царя сменял достойный царь,
Черёд давала сила силе,
И было вновь, как было встарь.

Восточный край был Краем Рыбы,
Закатный край был Край Озёр,
И все мельчайшие изгибы
 В горах и в Море видел взор.

Малейший звук был жив для слуха,
Считались дальние шаги,
К родной земле прижавши ухо,
Мы точно знали, где враги.

      Под тенью крыльев мы ходили,
       Средь говоривших нам стеблей(тростник-бен(камень)) .
Тот *сон горел в великой(мудрости лик) были,
Весьма давно, в потоке дней.



             ЗМЕЯ


Постой. Мне кажется, что я о чём-то позабыл.
Чей странный вскрик: «Змея! Змея!» — чей это возглас был?
О том я в сказке ли читал? Иль сам сказал кому?
Или услышал от кого? Не знаю, не пойму.

Но в этот самый беглый миг я вспомнил вдруг опять,
Как сладко телом к телу льнуть, как радостно обнять,
И как в глаза идёт огонь зелёных женских глаз,
И как возможно в Вечный Круг сковать единый час.

О, в этот миг, когда ты мне шепнула: «Милый мой!» —
 Я вдруг почувствовал, что вновь я схвачен властной Тьмой,
Что звёзды к звёздам в Небесах стремительно текут,
Но все созвездья сплетены в один гигантский жгут.

И в этот жгут спешат, бегут несчётности людей,
Снаружи он блестящ и твёрд, но в полости своей,
Во впалой сфере жадных звёзд сокрыта топь болот,
И кто войдёт, о, кто войдёт, — навек с ним кончен счёт.

Безумный сон. Правдив ли он иль ложен, — как мне знать?
Но только вдруг я ощутил, что страшно мне обнять,
И я люблю — и я хочу — и я шепчу: «Моя!»
Но молча в памяти моей звенит: «Змея! Змея!»