Кровавая шкатулка

На прощание, мой дорогой коготок и заноза меж рёбер,
мне за эти холодные верные ночи
подари небеса из гранита и готику сводов древесных
в тех аллеях, где мы никогда не бродили.

Дорогой коготок, неужели
вместо сводов разменчивых ты подарить мне желаешь шкатулку?
Загляни на прощание в глаз моих шахты,
и узришь, как тоскливо в моём ископаемом лесе.

Ты узришь, как я скальпелем метким
препарирую труп бытия небрезгливо.
Затихают вокруг маслянистые звуки;
исчезают и остовы мёртвых судов, и колосья, и солнце.

Кто нам сложит поэму про смерть аксолотля,
растворившегося в тёмной глотке вороны?
Кто вспорхнёт, словно птица, и в горле слова нам доставит?
Нет, не ты и не я – лишь Никто всемогущий!

Я неоновый граф, эксцентричный вампир, неподсудный убийца.
Свою смерть я упрятал под спудом земельным,
но она в нужный срок прорастёт, словно семя,
и восплачешь ты гОлодно и сиротливо.

Провалившись в постель сквозь тоннель, я проснулся.
Я проснулся в холодном поту среди ночи,
чтоб почувствовать, как озорные суккубы
мне могильной землёй фаршируют глазницы.

И теперь, уходя, ты смеёшься зелёным и плесневым смехом
и на память мне даришь шкатулку из старых открыток,
но в кровавой шкатулке два жёлтых нарцисса
беспрепятственно душат сефарда.

Рассыпается в пудру гранитное небо.
Исчезают, нервически съёжившись, своды деревьев.
Только ветер – скрипуч, деревянен –
отпоёт то, что было любовью.

P.S.

Пусть затихнут вокруг маслянистые звуки!
Пусть исчезнут останки домов и зелёное синее море!
Пусть луна, словно порох, взорвётся в камине!
Нет алмазов в шкатулке – иссякли метафор алмазные реки.