Из Чарльза Буковски - ибо было у них что сказать

                Чарльз Буковски


                ибо было у них что сказать


                сердце рычит словно лев из-за того
                что они сделали с нами


                были там канарейки, и лимонное дерево
                и бабушка с бородавками;
                был там и я, ребёнок.
                и трогал я клавиши пианино
                когда они разговаривали -
                но касался я их потихоньку
                ибо было у них что сказать,
                их было трое;
                и я наблюдал как они накрывают по вечерам канареек
                мешками из-под муки:
                "так они смогут спать, дорогой."
                едва слышно играл я на пианино
                по ноте за раз,
                канарейки спали под своими мешками
                а ещё были там перечные деревья,
                что касались крыши как дождь
                и висели за окнами
                как зелёный дождь,
                а они разговаривали, все трое
                сидя в тёплом ночном полукруге,
                а клавиши были чёрными и белыми
                и они откликались на мои пальцы
                как запертое волшебство
                из ожидающего, взрослого мира;
                а теперь все они ушли, все трое
                и я уже стар:
                пиратские ноги топтались
                по чистым соломенным полам
                моей души,
                и канарейки уже не поют.

    

             From:"the people look like flowers at last"


                06.11.19


                the heart roars like a lion
                at what they’ve done to us.


   for they had things to say

the canaries were there, and the lemon tree
and the old woman with warts;
and I was there, a child
and I touched the piano keys
as they talked—
but not too loudly
for they had things to say,
the three of them;
and I watched them cover the canaries at night
with flour sacks:
“so they can sleep, my dear.”
I played the piano quietly
one note at a time,
the canaries under their sacks,
and there were pepper trees,
pepper trees brushing the roof like rain
and hanging outside the windows
like green rain,
and they talked, the three of them
sitting in a warm night’s semicircle,
and the keys were black and white
and responded to my fingers
like the locked-in magic
of a waiting, grown-up world;
and now they’re gone, the three of them
and I am old:
pirate feet have trod
the clean-thatched floors
of my soul,
and the canaries sing no more.