Матери

Есть место, где, как липкий кокон,
меня укутает забвение, как мне дышать и жить.
Отправь меня туда; там фуфел в землю вкопан,
из глины и камней некрепко сшит.

Ведь прежде, чем в ревущий мир родиться,
я цифрой был и лисьим коготком,
я буквой был в пере у птицы,
я был отточенным фасеточным глазком.

Я был осколком скаредного неба.
Я был песчинкой средь чужих пустынь.
Я кругляшом был жертвенного хлеба.
Я был изысканно-чумным и был изломанно-простым.

О, я смыкался с голубым тончайшим светом,
ведь был я плачущей звездой.
Я был к вопросу неизвестному ответом.
Я был неувядающей берёзовой водой,

я был и лезвием огня немногословным.
Я запятою был на рыбьей чешуе.
Я розой был голодно-уголовной.
Верни меня назад в небытие!

Не стал я Гитлером, Агриппой или Брамой.
И не рисую я, и не пою.
Я лишь в семантику травы вникаю въедливо-упрямо.
Лишь смысл льдистых слов и ломких я условий познаю.

Прости, но я никем уже не стану!
Я был пророком и героем в бронзовых гремящих снах,
но стану лишь самоубийцей или арестантом
в бездушных жёлтых войлочных стенах.

Снаружи листья крошатся послушно.
Цветы порывисто кричат, гния.
Существовать так тесно, сумрачно и душно!
Верни меня в чертог небытия.

И вот несут меня доверчивые ноги
туда, где в землю вкопан истукан.
Там в узел сходятся бессчётные дороги.
Там вечный сон застыл – волшебник-великан.