Восток дело тонкое...

Аттар:

Уж, если Бога любишь ты, тогда узнай,
Что твоё сердце - это зеркало лица...
Смотря в него, ты видишь только лик Отца.
Там, во Дворце, твой Царь.
Смотри, воспоминай...

Всё то, что Богом ты зовёшь, не Он, а ты...
В любом названии и имени - мечты...

Костёр горит, сжигая сам себя, ведь он
Любовью истинною, божеской пленён...
Любое сущее, что сжечь себя стремится,
С Первопричиною своей соединится...

Ты ничего не потерял, так не ищи...
Того, о чём ты говоришь, в помине нет...
Всё то, о чём мечтаешь ты - твой сущий свет.
Узнай Себя, и многократностью взыщи...

Коль человек достиг желаемого, он
Уж не стремится ни к чему... и спит, как слон...

Нет ни на суше, ни на море драгоценней
Твоей умеренности, отрок мой бесценный...

Любовь влюблённого - огонь, а Разум - дым...
Когда придёт Любовь, то Разум отлетает...
Несведущ он в делах любви, и ум весь тает,
Но сам влюблённый остается молодым.

Так, значит, Разум - есть последствия Любви?
Что на планете в атмосфере оказалась...
На Солнце дыма нет... Любовь образовалась
В Момент возжжения из Тьмы, как луч Зари...
И, если Разум - дым, то разуменье - тьма?
Во Тьме всех знаний возжигается Любовь...
И обращает токи мысленные в кровь...
Пришли из этой Тьмы... Пространства и Века...

/22 Книга 4 серии Сказки Мудрецов/


Алишер Навои:

В любви то правоверный я, то дерзкий еретик,
Ведь для меня один закон - твой лучезарный лик.


Вчера я с луноликой был - ах, это сон, виденье, бред!
О, нет, не бред: где нету сна, там сновиденья тоже нет!

Поверженного сердца зов - то о свидании мольба, -
Так нищего немой вопрос завесою стыда одет.

Ах, очи на твоем лице - как буква "айн" на строчках книг,
А пятнышки в твоих очах - как на нарциссах точек след.

И стан мой немощью согбен перед красой того чела -
Так меркнет месяц в небесах, сияньем солнечным задет.

Слезами орошу я путь - мой кипарис сюда придет:
Проглянет, словно бы росток, живою влагою согрет.

Мечом измены, как калям, засохший стан мой расщеплен,
Мой стон немой - словной не мой: камыш засох - напевам вред!

Как животворна влага уст, но Навои не пить нектар,
И Хызра век не для него: ему не видеть долгих лет!

Двух резвых своих газелей, которые нежно спят,
Ты сон развей поскорее, пусти их резвиться в сад.

Ты держишь зубами косы, пусти их и растрепли -
Пускай разнесут по миру души твоей аромат.

Приди в мой дом утомленной с растрепанною косой,
Покорны тебе все звезды, народы у ног лежат.

Открой ланиты, как солнце! Меня заставляла ты
Лить слезы в разлуке - пусть же при встрече они горят!

Желанное обретая, от вздохов я пеплом стал,
Учи, как любить, - внимают тебе Меджнун и Фархад.

Когда сто лет под скалою напрасно ты пролежал,
На синем атласе тело ты вытянуть будешь рад.

Увидев, как горько плачет за чашею Навои,
Подлей ему, виночерпий, забвенья сладчайший яд!


Ее краса - диван стихов, в нем брови в первый стих слились,
Писец судьбы предначертал им полустишьями срастись.

Был так жесток весенний град ее небесной красоты,
Как будто самоцветы звезд небесная низвергла высь.

От стонов огненных моих все горло сожжено до уст:
Когда из уст не звук, а стон услышишь, сердце, - не сердись.

Потоки слез моих - как кровь, не утихают ни на миг,
И странно ли, что в муках я, - ведь слезы кровью налились!

Была сокрыта скорбь моя, но кубок хлынул через край,
В забаву людям боль души рыданьями взметнулись ввысь.

А ей укромный угол люб, вино да горстка миндаля -
Что ж делать, если любо ей таким даяньем обойтись!

Любимая, мелькнув, ушла, похитив сердце Навои, -
Приди ко мне еще хоть раз - хотя бы жизнь отнять вернись!



Жизнь без стана-кипариса для меня полна тоской,
Как умру я, посадите кипарис вы надо мной!

На плечах гора разлуки. Я стремлюсь и с грузом к ней,
Не страшна мне эта ноша, пусть я телом - лист сухой.

Я, слабея, эти косы гиацинтами зову,
Ночь длинна больному в марте так же, как и ночь зимой.

Сердце душу к ней ревнует, этой распре нет конца,
Точно так же и богатству мы завидуем порой.

Сотню раз клинок разлуки ты вонзила в грудь мою.
Если рана это довод, сто есть доводов за мной.

Не дивись, коль взором страсти Навои пронзил твой взор, -
Для неверных тот, кто верит, человек всегда пустой.



Заводишь речь - скажи лишь половину:
Навьешь словес - и жалкий будет вид!
Когда паук накрутит паутину,
Он в ней и сам как пойманный висит.


Знай - настоящий тот глупец, кто вечности от мира ждет,
И, несомненно, тот дурак, кто верности от ближних ждет.


Как женский лик, сияя вдалеке,
Над миром блещет солнце на восходе.
Здесь дива нет: в арабском языке
Название для солнца - в женском роде.



Кипарис мой, - ты сказала, - жди меня! - и не пришла.
Я не спал всю ночь, дождался света дня, - ты не пришла.

Поминутно выходил я на дорогу ждать тебя,
Поминутно умирал я, жизнь кляня, - ты не пришла.

Думал я, что опасалась ты соперницы-луны,
Но и в полной тьме забыла ты меня и не пришла.

Я в разлуке с милой пери, как помешанный, рыдал.
Кто смеялся молчаливо, кто - дразня: "Вот, не пришла!"

Издевались: "Что так щедро воду ты струишь из глаз?"
В эту ночь я кровью плакал, ту виня, что не пришла.

Друга нет. Но прах дороги под ногою у тебя -
След красавицы, что клятвы не храня, к нам не пришла.

Навои, хмельною чашей сердца дом развесели:
Где вино - там скорбь не гостья, не родня, - чтоб не пришла!


Кипарис подобен розе увлажненной, - говорю.
Уст рубин вину подобен - я, влюбленный, говорю.

Бровь ее мне станет кыблой - сердцу моему приют.
Эта бровь - что свод михраба, - преклоненный, говорю.

Сердце плачет кровью, вижу через трещину в груди.
В скорби о ее рубинах - я, пронзенный, говорю.

Не со звездами сравню я красоту ее лица -
Мир сияет, словно солнцем освещенный, - говорю.

Как душе освободиться от безумия оков, -
Каждым волоском любимой оплетенный, говорю.

Что атлас нам златотканный! Лучше - бедности пола.
Ты и в рубище прекрасна, - умиленный, говорю.

О, не отводи ты взгляда в сторону от Навои!
Он влюблен в тебя навеки - я, плененный, говорю.

Алишер Навои