Е. Токарчук. Я не представилась?.. Память

Елена Токарчук: «Я НЕ ПРЕДСТАВИЛАСЬ? МЕНЯ ЗОВУТ АССОЛЬ…»
(6.07.1976–9.06.2007)

Невероятно горжусь тем, что Леночка – моя однокурсница по Литературному институту. В 2007 году, 12 лет тому назад, она покинула этот мир, но оставила после себя стихи и песни, книги и друзей, подарила нам всю до донышка свою светлую и мудрую душу, тепло и любовь, которыми она окружала каждого, заглянувшего в её сердце.
Заметила я её сразу же, ещё на абитуре. Трудно было не обратить внимания на худенькую рыжеволосую девочку с огромными глазами в инвалидной коляске, ловко управляемой её мамой, Любовью Константиновной. Я, конечно, понимала, как ей должно быть одиноко и страшно – здесь, в Москве, среди совершенно чужих людей, такой маленькой и беспомощной, не очень привыкшей к социуму за свою 17-летнюю горькую жизнь. И, конечно, мне немедленно захотелось с ней познакомиться, протянуть ей руку дружбы, оказать любую посильную помощь.
Скажу честно, это было психологически очень непросто сделать. Физически здоровые люди испытывают сильный дискомфорт рядом с инвалидами – словно чувствуя невольный стыд за свою полноценность, за свои данные Богом возможности. И эта неловкость мешает воспринимать больного человека естественно, а тем паче, общаться с ним на равных. Легче не заметить его, сделав вид, что ты занят вещами более актуальными и важными. Я и сама не раз испытывала это неприятное гложущее чувство, невольно стыдясь самой себя рядом с теми, с кем судьба обошлась жестоко. Помню, как-то в метро оказалась в вагоне рядом с парнем-афганцем без ног. Он был мой ровесник примерно, такой красивый, с ясным взглядом, но в коляске. Он смотрел на меня по-мужски, с интересом, а мне было невыносимо стыдно за свою красоту, за свои стройные ноги в модных туфельках, за то, что не могу видеть в нём никого, кроме несчастного калеки, не могу выкинуть из головы его внешний вид, смотреть только в глаза, в душу… Это так больно, что совершенно не знаешь, как справляться с подобными чувствами! Словно именно ты что-то должен этим людям, именно ты призван им помочь – но не знаешь, чем. И вот ты уходишь в свой красочный мир – а они остаются в своём сером, с его тоской и болью, разрушенными мечтами и сломанной молодостью…
Глядя со стороны на Лену, я заметила в её лице спокойное умиротворение, уловила в глазах внимательную доброту. Не один день я размышляла над тем, как бы подойти к ней, чтобы не напугать, чтобы она не сочла это простым любопытством, чтобы поверила, что я искренне хочу узнать её поближе и стать ей другом. Её спокойное лицо помогло мне решиться. Я знала, что они с мамой живут в нашем литинститутском общежитии этажом выше, и как-то вечером, наконец подавив все сомнения и страхи, отправилась в гости.
Знакомство произошло гораздо легче, чем я это себе представляла. Мне удалось победить в себе монстра страха и неловкости, в чём есть немалая заслуга самой Лены Токарчук. Скорее, не я протянула ей руку помощи, а именно она помогла мне избавиться от комплексов и робости. Она вернула мне спокойствие и уверенность, научила быть собой и не зависеть от людских суждений, от молвы и сплетен, от косых взглядов и тревожных мыслей, которые, как червь, точат нас, лишая крыльев. Именно Леночка дала мне ту простоту и естественность, которая мне сегодня так помогает общаться с самыми разными людьми самого разного возраста и конфессий, самой разной национальности и политических убеждений. Леночка помогла мне стать свободной.
Её было 17, мне – 27. Но она безусловно была намного старше! И мудрее. Родилась она и на тот момент ещё жила в городе Уральске Западно-Казахстанской области. До семи лет она развивалась как нормальный, физически здоровый ребёнок, но затем страшная болезнь – а у неё выявили мышечную дистрофию – начала давать о себе знать. В десять Лену уже пришлось пересадить на инвалидную коляску, где она уже и оставалась до конца своих дней. Мышечная дистрофия – это безжалостное, неизлечимое, совершенно безнадёжное заболевание, постепенно лишающее человека способности двигаться. Живут люди с этим диагнозом примерно лет 25… И Леночка всё это знала о себе – и при этом жила светло и очень с большим достоинством. Любила этот мир, была невероятно начитанна, с нежностью и теплом относилась к людям. Самое страшное, что то же самое заболевание оказалось и у её младшего брата. Уже после того, как это чудовищное известие обрушилось на семью, родители Лены сдали сложный анализ крови, и выяснилось, что у них генетическая несовместимость. Отец её не выдержал такого испытания и ушёл из семьи. А её прекрасная мама кинула все силы, чтобы облегчить жизнь своих детей, не упасть духом и пронести этот воистину тяжкий крест высоко и достойно.
Я стала бывать у Леночки каждый день. Постепенно я познакомила с ней и других наших однокурсников. Это было нелегко, ведь они поначалу сопротивлялись – по тем же самым причинам, о которых я говорила выше. Но в конце концов все мои друзья-однокурсники познакомились с Леной, стали её добрыми друзьями, с удовольствием чаёвничали в её уютной комнатке, читали свои стихи, говорили о жизни, спорили – а Леночка слушала, улыбалась, подбадривала, восторженно что-то рассказывала… Наш курс принял Лену в свой круг, она стала почти обычным членом наших тусовок, хорошим другом каждому. И часто мы совершенно забывали о её болезни – так она была умна и интересна, естественна и спокойна, что не было никакого смысла вести себя как-то иначе, сохранять напряжение и думать над каждым словом.
Однажды я зашла к ней после занятий (она всегда ждала нас в своей общежитской комнате, а педагоги приходили к ней заниматься индивидуально, в общежитие), переполненная дневными впечатлениями. У меня на тот момент был роман с драматургом Вадимом Левановым, я была полна этим чувством, буквально летала. Леночка заметила блеск в моих глазах, спросила, как я провела день. Она всегда была примерно в одном настроении, как говорится, «в одной поре»: чистенькая, аккуратно причёсанная, спокойная и очень внимательная к собеседнику. Я смутилась и не знала, что ответить. Сказать ей о своей любви? А вдруг это её заденет, обидит, выведет из равновесия? Ведь наверняка с таким заболеванием ни о какой любви и речи быть не может… Что делать? Пока меня терзали сомнения, она вдруг мягко сказала своим нежным, звенящим, как колокольчик, голосом:
– Ты не бойся мне говорить и читать о любви! Я не обижусь! Я знаю, что это такое – у меня был мальчик, с которым у нас было чувство… Правда, он меня предал, но всё равно мне знакомы все оттенки любви так же, как и тебе. И мне совсем не будет грустно – я, напротив, только порадуюсь за тебя.
И мне вдруг стало так легко! После этого с Леной у меня больше не было никаких зажимов. Мы с ней чудесно проводили время вдвоём – её тактичная мама частенько выходила из комнаты по каким-то своим делам, никогда не стояла у нас над душой. Хотя нередко мы сами вовлекали её в наш разговор, и нам было весело и хорошо втроём. Это было очень счастливое время!
Когда я услышала её стихи, я буквально влюбилась в неё. Невероятные по своей глубине, её стихотворения мгновенно переворачивали душу своей горечью и мудрой философией, в секунду меняли мой генетический код, озаряя своей силой и красотой, безупречной афористичностью и парадоксальностью формулировок. 
Первое стихотворение, услышанное от неё, было вот это:

* * *
Я не представилась? Меня зовут Ассоль,
И в неизвестность оттого всё больше тянет.
Как вы живёте, инопланетяне?
Какая очередь у вас за колбасой?

А ещё потрясло вот такое – тоже коротенькое:

* * *
День начинается с утра,
С укуса злого комара,
С удобной, глаженой одежды
И неоправданной надежды…

Я всегда понимала, что ей осталось жить совсем недолго, что её мир бесконечно ограничен её неспособностью самостоятельно передвигаться, что она почти всю информацию о мире черпает в книгах или от людей… Именно поэтому она так жадно слушала меня – ведь любое событие внешнего мира казалось ей невероятно значительным, интересным и содержательным. Я училась у неё ценить время. Я училась у неё любить людей. Я училась у неё быть снисходительной к человеческим слабостям. Я училась у неё этой бесконечной способности удивляться самым простым и обыденным вещам – первому летнему дню и влетевшему в окошко мотыльку, забытому высохшему листику меж страниц и новому стихотворению… Удивляться – и восхищаться так, словно это бриллианты самой чистейшей воды! Впрочем, возможно, именно это и есть настоящие бриллианты в нашей короткой, грустной, такой непрочной человеческой жизни…
Когда я входила в её комнату – оттуда, из внешней жизни, из неведомого ей мира, – она обычно тут же, с порога, звонко предлагала:

– Ну, читай!

Имелось в виду, что я прочту ей свои новые стихи, которые у меня тогда появлялись чуть ли не ежедневно. Это были щедрые на вдохновение времена! А слушать стихи она была готова часами. И мои, к счастью для меня, – особенно, за что я ей несказанно благодарна. Но, конечно, не только за это…
А однажды я пришла в ярком красном жакете, и Леночка властно посмотрела на меня:
– Стой-стой-стой! Дай-ка я угадаю, почему ты сегодня в красном!
А дальше началось настоящее действо. Фантазии Лены не было границ, и её удивительные предположения тронули меня до слёз. Оказывается, я надела красное, потому что это был особенный день, я чувствовала в себе прилив сил, мой день был насыщен готовностью побеждать эту жизнь и покорять чьи-то сердца…
Помню, как с грустью тогда подумала: «Бедная девочка! Ведь на самом деле я просто постирала зелёную кофточку и надела красную, и никаких особых причин больше нет…» Но для Лены всё, что было недоступно её взгляду и слуху, приобретало особенный смысл, буквально сакральное значение. И тогда я начала понимать, как много я имею – имею, но совершенно не ценю! Я могу ходить! Я могу любить! Я могу говорить со всеми, с кем хочу! Я могу жить так, как хочу, быть там, где хочу, носить то, что хочу… Я столько, оказывается, могу по сравнению с физически слабым человеком! А ведь я сама много болела и часто жалела себя, считая, что жизнь обходится со мной несправедливо… После встречи с Леной обиды на жизнь и брюзжание, жаление себя и нытьё я прекратила раз и навсегда. Что бы со мной ни происходило. Когда видишь такую силу духа, такую красоту души – просто стыдно вести себя недостойно, гнуться и ломаться под ударами судьбы. Вот что дала мне встреча с Леной Токарчук – думаю, гораздо больше, чем дала ей я всей своей любовью, верой в неё и поддержкой вместе взятыми.
Вот – одно из её самых гениальных:

* * *
Я пишу с лицом историка
И охотно узнаю:
Ваша идеомоторика
Не похожа на мою.

Я прошу, но мысль отправлена
По дороге неземной:
Не поймите меня правильно,
А подумайте со мной.

А ведь надо учесть то, что написано это было в 15 лет!
Леночка окончила институт экстерном в 97-м году – за год до официального завершения нашей учёбы. Училась она блестяще, восхищая педагогов неординарностью и глубиной мышления, богатством знаний, широтой кругозора. Её семья за время учёбы переехала в другое место – в сибирский город Ульяновск.
И вот тут я должна сделать признание. Я всё-таки не смогла пройти этот путь до конца. Я по сути предала Лену. Я не сумела найти в себе силы продолжить с ней общение. Мысль, что ей остаётся жить всё меньше, была невыносима для меня. Я не знала, как мне с этим жить. Я не знала, как с ней общаться, понимая, что её вот-вот не станет. И наше общение постепенно сошло на нет. Она искала возможности связаться со мной, ждала моих писем – но я оказалась слабее, чем думала… Прости меня за это, мой солнечный друг!
Счастлива, что Леночка прожила дольше – благодаря врачам и уходу её мамы, а ещё, конечно же, благодаря собственной силе воли, своим организаторским способностям, которые у неё проявились после переезда на новое место, в процессе взросления, своей активнейшей общественной и творческой деятельности. Лена, будучи тяжёлым инвалидом, сумела собрать в Ульяновске вокруг себя творческих людей, заразить их радостью общения, яркими планами и идеями, она стала известна, почитаема и любима. Она очень и очень многое успела! И прожила она 31 год – что почти нереально для человека с таким тяжким заболеванием.
О том, что её не стало, я узнала позже. Честно говоря, постоянно с ужасом думала, что её уже нет давно, а оказалось, что ей удалось перейти тридцатилетний рубеж. Милая моя девочка, стойкий оловянный солдатик, удивительное создание – Леночка Токарчук! Она успела помочь очень многим людям – в том числе и инвалидам, в которых вселяла веру в жизнь, веру в себя, веру в любовь, веру в собственные силы… И заражала жизнью, делала эту бесценную прививку тем, у кого опускались руки, кто готов был согнуться и упасть… Леночкина жизнь – настоящий подвиг, и это совсем не преувеличение! Сегодня в Ульяновске, в библиотеке №4, действует Литературная гостиная имени Елены Токарчук. Там собираются все, кто любит поэзию, и светлый Леночкин дух витает над собравшимися, осеняя их любовью и надеждой…

Валерия САЛТАНОВА
9 июня 2019
Ростов-на-Дону

Стихотворения Елены Токарчук

ДВА ПСАЛМА

1
Просвети ты сразу,
Господи, рабу:
Как посеять разум,
А пожать судьбу?

Как мне научиться
В жизни до конца
Видеть только лица,
А любить сердца?

2
Мудрый, как змий,
И простой, как голубь,
В небо возьми
Человечий голод.

В небо возьми
Человечью вздорность,
Сей меж людьми
Всепрощенья зёрна.

День серых буден
Поражён печалью,
Реки и люди
Твои измельчали.

В рвачестве тьмы
Даже солнце сжалось.
В небо возьми
Человечью жадность.
1991

* * *
Я верю в чудо,
А чудо верит в меня.
Рыдать не буду,
Когда упаду с коня.
Скакать не страшно,
Ведь знаю: моя возьмёт!
Я бесшабашна –
Возможно, со мною чёрт!
Промчусь по жизни,
И, бубенцом звеня,
Я верю в чудо.
А чудо верит в меня!
1989

* * *
Месяц. Белый конь в саду
Топчет коноплю.
Я к тебе не подойду –
Я тебя люблю.
1991

* * *
И такая была зима:
Ночь – бессовестна, день – угрюм!
Я хотела сойти с ума,
Но для этого нужен ум.
1991

* * *
Летим в мечту! Дыханье дня
И песню не забудь.
Её тепло сильней огня.
Нас ждёт нелёгкий путь.
От мрачных мыслей откажись,
Всё лучшее – в пути.
Нам для того даётся жизнь,
Чтоб веру обрести.
В святом полёте опьянев,
Летим к своей звезде!
Забудь про мелочность и гнев –
Они ведут к беде.
В отсталой серенькой глуши
Мы вспомним об ином:
Светлеет счастье для души
Рассыпанным пшеном.
И вместо злата, серебра
Мы счастье соберём.
Не чёрный дым, а дух добра
Запляшет над костром.
Огромный вкусный каравай
Я на огне пеку.
Возьми его и раздавай
Голодным по куску.
Я целый вечер напролёт
Варю отвар из трав.
С ним слабый силу обретёт,
Неправый будет прав.
Мой друг, куда стремишься ты?
В овраге этом – сор!
Ты превращаешь сор в цветы,
В фантазии узор?!
И шепчут радостную мысль
Из сердца голоса:
«В бессмысленном укрылся смысл,
В обычном – чудеса».
1995

* * *
Спасеньем духа жизни не прибавить,
В загробном царстве Вегой не мерцать.
Последняя награда – это память,
Которую заложите в сердца.
1996