Зимняя элегия

Зачем-то тишина сейчас такая,
Что хочется немного погрустить,
На небе зорька тихо догорает,
В сугробе липа зябнет и дрожит.

Я многое зачем-то забываю:
День расставания, застывший как клише.
И ты не та, и я другой, и знаю,
Что нет меня давно в родной душе.

Передо мной журнал с твоим портретом –
Глядишь приветливо, с улыбкой на губах.
Я вспоминаю Днепр и наше лето,
Каштановые тени на домах.

Как странно, но я не припоминаю
День нашей первой встречи золотой.
То было дивной осенью? Иль в мае
Судьба сошла с  ума – свела с тобой.

Зато так выпукло, так ощутимо вижу:
Ту комнату, Чайковского портрет.
И плач рояля снова ясно слышу,
Каштанов шелест из далеких лет.

Ты знаешь, каждой осенью туманной,
Примерно в середине ноября
Лист жёлтый остается на каштане,
Сияя медью в свете фонаря.

Фонарь – и желтый флаер на каштане,
Его собратьев – всех! - метла смела.
Вот так и я тянулся в ожиданье -
Моей любимой -  ласки и тепла.

Невиданные очи прямо в душу
Глядели, полные  небесной синевы,
Стыдливость девичью ничем я не нарушил,
Оберегая дни ее и сны.

Есть мелочи, наполненные смыслом:
И если чувство за руку ведет,
То даже половик и коромысло
Век памятны, как памятен тот год.

И может, для того любовь приходят
Чтоб мы запомнили погожие деньки,
Как пахнут рыбою ночные воды,
И как в траве мигают светляки.

Чтоб помнили не разумом, а сердцем
Густой туман над зеркалом реки,
Чтоб каждый вплоть до старости, до смерти
Был искренним - невзгодам вопреки.

Я помню лакированную ряску
Заткавшую наш загородный пруд,
Прогулки в роще, синие пролески,    
Пустые банки под ногами там и тут.

Однажды прозреваешь: как несметен
Чужих миров холодный страшный рой.         
И как легко расстаться на планете
С единственной любовию земной.

Хоть лет прошли унылые десятки
Без твоего любимого лица,
А боль жива: судьбины отпечатки
До смерти будут мучить, до конца.

А все же на закате, на рассвете,
Днем и в сиянии ночных светил,
Благословляю жизнь за то что встретил,
тебя и первым чувством полюбил. 

Сижу у печки, мне тепло в гостиной.
Пластинку слушаю и дров горящих хруст.
Кручу «На доме флюгер есть у милой»
И Шуберт добавляет в сердце грусть.

О, «Зимний путь!» Забытые домишки,
Забытый аромат любимых губ.
Хрипит шарманка под рукой мальчишки,
Метель до окон замела мой сруб.

Благодарю тебя. Пусть ты чужая,
Пусть улыбаешься другому, а не мне   
Ты есть. Ты где-то есть, и ты живая.
Весенним утром ходишь по траве.

Сирень охапками ломая в мае,
Живи навеки в солнечной весне!
Прикрыв рукой глаза, я улыбаюсь.
Ты есть на свете. И довольно мне.

Зімняя элегія

Чамусьці сёння цішыня такая,
Што сесці хочацца і патужыць.
Самотна зорка над зямлёй згарае,
І ў гурбах ліпа з холаду дрыжыць.
 
І я усё - усё чамусьці забываю,
Што знік той дзень, загублены ў цішы,
Што час ляціць, што ты ужо не тая
І што даўно я знік з тваёй душы.

Часопіс на стале з тваім партрэтам -
Глядзіш з усмешкай ветлай на мяе,
І ўспамінаю я Дняпро, і лета,
І цень каштана на старой сцяне.

Як дзіўна, я зусім не памятаю
Той дзень, калі цябе пабачыў я
Упершыню. Мо восень залатая,
Мо весні дзень у дальніх тых краях.

Але затое так яскрава бачу:
Пакой, Чайкоўскі хмуры на сцяне,
Раяль пра нешта дарагое плача
І прывіды каштанаў у акне.
 
Ты памятаеш: восенню туманнай,
Калі уборы дрэў зляцяць далоў,
Ліст жоўты застаецца на каштанах
Стажочкамі ля цёплых ліхтароў.

Ліхтар - і жоўты шарык на каштане,
А ўсіх братоў яго мятла змяла.
Вось так і я цягнуўся да каханай
І толькі й жыў, што ля яе святла.
 
Былі ў яе нябачаныя вочы,
Падобныя на просінь у нябёс,
І сарамлівасць мілая, дзявочая,
І светлая была, як светлы лёс.

Ёсць дробязi, што поўныя значэння:
Каханне першае растопіць лёд
І нават палавік у цёмных сенях
Век памятны, як казкі першых год.
 
Мо толькі для таго яно прыходзіць,
Каб мы запамятавалі на вякі,
Як пахнуць рыбаю начныя воды,
Як у траве мігаюць светлякі;
 
Каб век сумленна памятала сэрца
Спакойны дым над цьмянай люстрай рэк,
Каб кожны быў да старасці, да смерці
Сапраўдны і сумленны чалавек.
 
Я памятаю ўсё: тугая раска 
Заткала стаў. Мінуў наш першы май.
Якой здаваўся нам чароўнай казкай
Ў пустых бляшанках прыгарадны гай!

Хай зразумее кожны на хвіліну,
Як незлічоны  светаў карагод,
Як лёгка размінуцца з той, адзінай,
Якой чакаеш, можа, сотні год!
 
Дні прабягаюць, і гады сплываюць,
Хвіліны шчасця часам прамігцяць,
А боль жыве, і сэрцам адчуваю,
Што жыць заўсёды будзе, да канца.
 
І ўсё ж на досвітку, і ў час змяркання,
І ў ясны дзень і ў час, як спяць палі,
Я дзякую жыццю за цень кахання,
За тое, што жывеш ты на зямлі.

Сяджу ў пакоі каля цёплай грубы.
Шыпіць пласцінка. Ў сэрцы многа дум.
Кручу: "Над домам флюгер ёсць у любай".
І Шуберт падзяляе ціхі сум.

О "Зімні шлях"! Забытыя будынкі,
Забыты водар ад каханых губ.
І хрыпне на марозе спеў катрынкі,
І мерзне ў гурбах прыдарожны слуп.

Я дзякую табе. Няхай чужая,
Няхай твой твар для іншага жыве,
Ты ёсць, ты недзе ёсць, і ты жывая,
Ты ходзіш веснім ранкам па траве!
 
Твае ў загары рукі бэз ламаюць.
Жыві і вечнай славай прамяней!
Рукой закрыўшы вочы, усміхаюся...
Ты ёсць на свеце. Досыць для мяне.