Пасхальная пьеса. Сцена 3

Зачем любовь я ставлю во главу
угла?
Когда мне свечи в изголовье
поставят, пусть соврут, что умерла
не от любви. От язвы, чёрной крови,
чахотки, лихорадки... Всё, что кроме
любви. Хоть ей одной живу.
Жила.

Пока могла терпеть.
На прошлое гадаю по ромашке:
любил иль не любил. Да что теперь?
Твои чернила, перья, промокашки,
твой стол, бумаги, весь твой кабинет,
библиотека - всё, чем не владела,
ученику досталось без раздела.
Так смерть твоя одну меня раздела.
И я ему досталась, как предмет.
Скажи, а что ещё мне было делать?

Тебе была известна жизнь моя:
все ссадины, все сколы, все порезы.
В попытке Галатею изваять
ты смог меня в пороке извалять.
Что не ломает рёбра - всё полезно.

Ты был семья. И больше, чем семья.
Отца не знала. Мать не знала трезвой.
Брат. Сумасшедший брат, мой бедный брат.
Вернувшийся с Востока, где забыли
политики молоденьких солдат.
И лучше б в той войне его убили.

Картины детства застилает мгла.
Ты знаешь, я боролась, как могла:
устраивала сцены, находила
запрятанное в темноте угла.
С утра пораньше, чтоб не накатила.
Так мучилась... И встретила тебя.
И так мне всё тогда осточертело.
Снотворного насыпав второпях,
уже наутро омывала тело.

Но ты был мой свидетель, мой маяк.
Все преступления ничто! Игра пустая!
Тебе была известна жизнь моя.
Почто тогда - скажи - меня оставил?!

А наш малыш? Кто стал ему отцом?
Вот этот подгнивающий снаружи,
гнилой внутри. Наш дом: крыльцо на слом,
подвал обрушен.

Алхимики. Учёные мужи.
Что вам до человеческого? Скука...
Ты умер. Я пыталась тормошить.
Держала руку.

Воскресни! Убежавший от возни
с пелёнками. Чего разлёгся в кресле!
Воскресни, трус! Воскресни, чёрт возьми!
Воскресни! Ну, пожалуйста... воскресни...

................................

А если нет.
И я тебе вослед.