Пёстрые страницы. Блок 1

* * *
  Перед сумерками остановился у реки и прислушался к шуму осоки, стараясь угадать ее мысли. И увидел…

Усталый день уж вечер подзывает.
Покою дань: луна на небеса всплывает;
Река мрачна, да плёс в венце зари сияет.

* * *
  Новое чувство приходит волшебным облаком…

Печальные глаза,
Изящная рука…
Уже ли все – виденье сна!

* * *
  Лёгкая грусть, как ветерок, подчас тревожит грудь, но если её некому тут же поведать, тогда возникает смутное ощущение, равное одиночеству.

Не пусто в этом углу:
На вешалке шляпу да галстук
Вижу в табачном дыму.

* * *
  Без особой нужды мы редко пробуждаемся до восхода солнца. И если случается такое в какой-нибудь забытой богом деревне, если в облаке дрёмы ступаешь к колодцу мимо цветника по извилистой дорожке, а свежесть ветерка опьяняет, в те минуты является иной мир. Для чего же предназначено это утро?

Смахнуть росинки не спеши…,
Со мною вместе погрусти,
Нераспустившийся цветок зари.

* * *
  В полнолуние вишнёвый сад оплетён серебряным сиянием тайн. Из дальнего
угла доносится робкий шепот юных голосов. Прислушиваюсь и возвращаюсь
к дому.

Полночный час –
Согласья час…
Влюбленных прячет куст жасмина.

* * *
  К А.П. Навеяно её танцем, и сказано для неё…

Движений линии в рассказ сплетя,
Ах, сколькие блистали до тебя:
Балет не нов - ты в нем нова!

* * *
  Знакомая дверь. И вот-вот, кажется, она откроется. Но ожидаемое сбывается нечасто...

Призывный звонок –
Надежды глоток...
Молчания холод в ответ.

* * *
  Глубокая осень. Ночь. Улица пуста, телу зябко. Должно хотя бы поразмыслить над тем, где согреться, но нет…. Взор отчего-то поднимается ввысь, очаровываясь, подмечает, что в тот же час еще одно существо любуется блеском сумрачного покоя небес, как верным отражением чувств, таящихся в душе.

Уж шорох листьев не нарушит тишину:
На голой ветке ворон одинокий
Таращит глаз на бледную звезду.

* * *
  Новизна в природе всегда милее, чем перемены в сердце. В ней отсутствует нелюбие. Природа бескорыстна и естественна - ничего потаённого...

Где вилась тропа,
Куст торчал вчера, -
Скатерть белая легла.

* * *
  Свершение того, чего не может быть, есть признак стойкости и воли к жизни. 

Желтый лист, откуда ты
На снег упал среди зимы?
Твои давно минули дни…

* * *
  Логичное рассуждение о чёрном цвете приводит к мысли, что за ним всегда скрывается неизведанное...

Черен зев окна,
Ночь черным-черна.
Черней ночи - душа.

* * *
  На чужбине и жар горящих в топке поленьев не согревает сердце. Языки пламени мечутся беспокойно. Иное - мысли о доме…

Как над прялкой горбится спина,
Лампадка коптит, мигая слегка,
Память рисует в огне камелька.

* * *
  Это случается так, и никому не причиняет огорчений. Просто так…

Не то весна очнулась в декабре,
Не то зима уснула на лубке,
А снег растаял, и капель всплакнула.

* * *
  В период обращения солнца, когда мы провожаем его и глядим на запад, но блаженной ранью, пережив мрак и сомнения, вновь встречаем его и торжествующе глядим на восток, и случаются потаенные изменения.

Вечер

Сумерки обвисли. Милый друг,
Фонарей очертит свет не вдруг
Одиночества холодный круг.

Ночь

Небес угрюмых беспокоен сон:
Снег мечется, кружится за окном.
Сколь не смотрю, все мрачен он…

Утро

Витых доспехов сбросив сталь,
Зарделась на востоке даль…
Чирикнул воробей, и прочь – печаль!

  В периоды обращения солнца, когда мы провожаем его на угрюмый запад, а вновь его встречаем, едва вспыхнет новою зарёй восток, и случается всё то, что мы называем жизнью.

* * *
  К А.П.

Пока есть вера в чудо,
Все чудеса сбываются;
Земля и небо обнимаются.

* * *
  Идет. Золотые лучи солнца играют в её волосах, вся синева мира стекается к ней и освещает власть её изящества. Загадочна, легка, свободна…

Ах, женщина - исчадье ада,
Исчезни, растворись…
Любовью мне приснись.

* * *
  Если вы окажетесь в зимнем лесу, а луна скроется в облаках, то все одно там будет светло.

Мглистое небо и снег
Тайны сказок впустили
К соснам в холодный ночлег.

* * *
  После дождя чудеса только начинаются…

Сапфиры звезд и серебро луны
У ног моих отражены
Всем равнодушной лужицей воды.

* * *
  В городе N… посетил друга. Как давно мы не виделись, как много и долго говорили! Собираюсь в обратный путь. Возвращаюсь к вокзалу пешком. Уличный скрипач играет что-то знакомое и давно забытое.

Старый город,
Старые песни,
Старая боль.

* * *
  Однажды в погожий вечер я долго рассматривал тополь, который освещался лучами закатывающегося за горизонт солнца.

Лист то темнеет, то сверкает:
Им ветер невзначай играет…
Не так ли случай жизнью управляет?

* * *
  Молодая пара беседует в кофейне. Перед ними, в дальнем углу на низком столике подле полу диванов, две чашки с чёрным кофе. Горьковатый аромат пробуждает домашнее настроение, щекочет ноздри.

Будто мирозданье объясняют жесты тонких рук;
Глоток – едва не обожглась, ещё глоток;
Истлеет сигарета, другую молча он берёт.

* * *
  Из века в век человек рождается чистым, невинным, а путь свой заканчивает грешником. Окованный цепями своих потребностей, он переделывает и меняет всё вокруг, однако не может он переменить одного - себя переменить. И если мы
себя не можем переменить, как сможем наложить власть свою на мирозданье?

Что тревожно сердце бьется?
Звонкий голос птицы в клетке
Так печально раздается…

* * *
  Возвращаюсь с прогулки, когда в домах зажгли огни. Окрест покойно; тропинку едва видно. Но вот из-за серой тучки выглянуло девичье лицо в кокошнике.

Серебряную пудру просыпала
На даль полей беззаботно она.
Как сегодня луна хороша!

* * *
  Ноги прирастут к земле, а сердце трепещет; уже не сделать и шага, лишь душа летит, спешит за той, что её разбередила. И в свисте ветра ей чудится совет.

Касаясь струн любви,
Без робости гляди
На краски утренней зари!

* * *
  Глаза отыскали милую сердцу звёздочку и млечный путь, которые одномоментно столь огромны и столь малы в безмерном отдаление. Душа замерла. Представ перед ликом вечного пространства, манящего, неведомого, она словно готовится шагнуть в него и остаться там навсегда. В этот миг возникает новое чувство, которое ни с чем несравнимо…

Так уголек истлевает,
Так дитя засыпает,
Так шепот звезд утешает…

* * *
  Властен взгляд у этой женщины, и всё же в нём таится страх.

Корю тебя, мой раб;
Кручу тобой, мой раб,
Чтобы не стать твоей рабыней.

* * *
  Из вагона наблюдаю за окрестностями:

Над дубравами хмурится небо,
И чай неудачно заварен:
Сегодня вкус его терпко печален.

С летом простившись, всё осень грустна;
Тихо, покорно с кустов опала листва;
В лесах уж сыро, запах хвои смыл дождь.

Пляшет на мостовых да свищет ветер.
Пробудился город в угрюмо-сером рассвете.
Окно плотней прикрываю.

В депо артель на смену идёт,
Стыло, с крыши струится вода.
Вагон покатился - вернусь ли сюда?…

Забытая песня припомнилась мне,
Колыхнулось могуче что-то в душе:
«Эх, дубинушка, ухнем…»

* * *
  «Они входят и свободно становятся на незанятые места, никого не приветствуя, безмолвно. Затем, поклонившись направо и налево, стоят на месте и слушают, но не говорят промеж себя и не читают по книжкам иного отдельно, ибо таким должно быть осужденным, как удалившимся». Что в них самих, молчащих, случается тогда, чем наполняются их сердца, и на чем они так сосредоточены?

Если сдавленная в сердце боль,
Прольется дождем из слез на голь,
Там насладится радугой случайный взгляд.

* * *
  В растерянности я спросил себя, что не может быть здесь, среди людей,
оценено и продано?

Хмурые облака небес;
Мелкий, холодный дождь;
Мой промокший ветхий плащ.

* * *
  Эти птицы напомнили чем-то нравы критиков, защищающих добродетель.

О, гуси! Шипят, гогочут, ущипнуть всё норовят,
И машут крыльями, но не взлетают к облакам.
По осени из их печёнки сделают паштет.

* * *
  И в деревенской глуши есть удивительная жизнь…

Уж в сумерках кузнечиков стрекочет хор.
От лампы тень моя сгустилась,
Накрыла красный помидор.