Вальтер Скотт. Гимн Ревекки

Когда Израиль, Господом любим,
Шёл из пленения в чужой стране,
Шагал вожатым Бог Отцов пред ним,
Укутан в в дым и пламя, в вышине.
Скользил неспешно при сиянье дня
Столб дыма над трепещущей землёй,
А ночью свет колонны из огня,
Как отблеск, плыл песчаною волной.

И прославлял Тебя всеобщий гимн,
И бубны, трубы отвечали в лад,
Под хор Сиона дочерей раввин
И воин пели меж реки баллад.
Сегодня знамений святая жуть
Не устрашает полчища врагов.
Неведом нашим предкам был Твой путь;
Ты нас покинул. Сир наш звук шагов.

Мы знаем: Ты незрим, но всё же есть.
Тогда своими думами смягчи
Над нами облачным щитом небес
В сиянье дня лукавые лучи.
И если на пути встаёт у нас,
Во мгле сутулясь, громовая ночь,
Всемилостивый, в этот грозный час
Не гневайся и мрак развей Ты прочь!

Покинули у вавилонских рек
Мы наши арфы. Бубны и рога
Молчат. Кадила наших алтарей
Уж не дымятся, к радости врага.
Но Ты сказал: «Не приносите Мне
Ни коз, ни тихих агнцев, ни овец.
Лишь покаяние угодно Мне,
И скромность, и смирение сердец».

ОРИГИНАЛЬНЫЙ ТЕКСТ:

Rebecca’s Hymn

When Israel, of the Lord beloved,
Out of the land of bondage came,
Her fathers’ God before her moved,
An awful guide, in smoke and flame.
By day, along the astonish’d lands
The cloudy pillar glided slow;
By night, Arabia’s crimson’d sands
Return’d the fiery column’s glow.
 
There rose the choral hymn of praise,
And trump and timbrel answer’d keen,
And Zion’s daughters pour’d their lays,
With priest’s and warrior’s voice between.
No portents now our foes amaze,
Forsaken Israel wanders lone;
Our fathers would not know Thy ways,
And Thou hast left them to their own.
 
But present still, though now unseen,
When brightly shines the prosperous day
Be thoughts of Thee a cloudy screen
To temper the deceitful ray.
And oh, when stoops on Judah’s path
In shade and storm the frequent night,
Be Thou, long-suffering, slow to wrath,
A burning and a shining light!
 
Our harps we left by Babel’s streams,
The tyrant’s jest, the Gentile’s scorn;
No censer round our altar beams,
And mute are timbrel, harp and horn,
But Thou hast said, the blood of goat,
The flesh of rams, I will not prize;
A contrite heart, a humble thought,
Are Mine accepted sacrifice.