Прибытие. Из Сильвии Плат

Прибытие.

Как далеко?
Отсюда далеко?
Гигантская горилла —  тайная  душа
Движения колес, они меня страшат -
Пугающий до жути гений Круппа, вращенье
Черных морд, звук 
Выводящий из абсанса!*   Точно пушка.
Мне так или иначе  надо Россию эту пересечь.
И  потихоньку я свое протаскиваю тело через соломинку товарняков.
Теперь  ведь время взяток.   
Чем насыщаются  колеса, чьи обороты привязала, 
Как  к божествам,  к их собственным изгибам 
Серебряная лямка воли —
Упрямая.  И их гордыня!
Всем божествам известны  пункты назначенья.
А я — письмо туда!
Лечу на имя, к двум глазам.
Там будет ли очаг, и будет ли там хлеб?
А здесь такая грязь.
Вот станция; сестрички, за  водяной завесою омывшись под  гидрантом, 
Скрываются в  своем монастыре,** 
Пальпировать там раненых 
Мужчин,  сердца которых всё еще стучат.
Снаружи  сваленные кучей ноги, руки,
Палатка непрестанных воплей ----
Там женский лазарет.***
Мужчин -   то, что ещё осталось от мужчин -
Накачивают  поршни кровью впрок
На следующий перегон,
На следующий час - 
Династия пунктирных стрелок!

Как далеко ещё?
Грязь на моих ногах,
Густая, красная, она скользит,  и племени   Адамову сродни, ****
Вот  грязь, откуда вышла я,   а вот я в муках.
Я не могу  развоплотить себя, а поезд пышет паром.
Дымится и вздыхает он, и  дьвольские зубья шестерён
Готовы к вертежу.
Минутка напоследок есть,
Одна минутка, капелька росы.
Как далеко ещё?
Совсем невелико
Местечко то, куда я устремляюсь,  зачем тогда  препоны эти -
Труп  женщины -
Обугленные юбки,  покровы  мёртвого лица
Оплаканы служителями культа, детишками в венках.
Теперь загрохотало -
Орудия и гром.
Нас разделяет пламя.
Неужто не найти местечка,
Кружащего  волчком в   воздушном вихре,
Неприкасаемого,  неприкосновенного.
Влачится поезд и вопит -
Зверь
Исступлённо  рвется к месту назначенья,
Кровавое пятно,
Лицо, мелькнувшее при  вспышке.
Я раненых, как куколок,*****  зарою,
Пересчитаю и зарою мертвецов.
Пускай  их души выпадут росою,
Курятся  фимиамом  на  пути.
Качаются  вагоны - колыбели.
А  я,   содравши  кожуру 
Тоски,  повязок старых, прежних лиц,

Шагну к тебе  из чёрного летейского  вагона,******
Чиста и непорочна,  как дитя.

6 ноября 1962

* В оригинале 'punching out Absence'.   «Абсанс» - внезапное кратковременное отключение сознания.

**  Игра слов в оригинале: 'in a nunnery' означает и «в женский монастырь», и «в девичью обитель»  (эвфемизм публичного дома).
 
*** В оригинале 'hospital of dolls', что дословно переводится как «госпиталь для кукол». Однако такой перевод не укладывается в контекст. При этом в американской разговорной речи  'doll'  — «девушка, женщина». Отсюда  предлагаемый не противоречащий контексту  перевод -  «женский лазарет».

**** Адамово племя — человечество. Согласно Библии (Бытие 2:7), первый человек Адам был сотворен из глины. Принято считать,  будто  имя  "Адам"  ведет происхождение от  "адама"  - "красная глина" на иврите.

***** В оригинале 'pupas' - «куколки». Куколка - одна из стадий развития насекомых. Куколка не питается и полностью неподвижна.

****** В оригинале «from the black car of Lethe» - «из черного вагона Леты». Лета  — река забвения в древнегреческой мифологии.  

6 ноября 1962


* * * * * * * *

Getting There
by Sylvia Plath

How far is it?
How far is it now?
The gigantic gorilla interior
Of the wheels move, they appall me —-
The terrible brains
Of Krupp, black muzzles
Revolving, the sound
Punching out Absence! Like cannon.
It is Russia I have to get across, it is some was or other.
I am dragging my body
Quietly through the straw of the boxcars.
Now is the time for bribery.
What do wheels eat, these wheels
Fixed to their arcs like gods,
The silver leash of the will ——
Inexorable. And their pride!
All the gods know destinations.
I am a letter in this slot!
I fly to a name, two eyes.
Will there be fire, will there be bread?
Here there is such mud. 
It is a trainstop, the nurses
Undergoing the faucet water, its veils, veils in a nunnery,
Touching their wounded,
The men the blood still pumps forward,
Legs, arms piled outside
The tent of unending cries ——
A hospital of dolls.
And the men, what is left of the men
Pumped ahead by these pistons, this blood
Into the next mile,
The next hour ——
Dynasty of broken arrows!

How far is it?
There is mud on my feet, 
Thick, red and slipping. It is Adam's side,
This earth I rise from, and I in agony.
I cannot undo myself, and the train is steaming.
Steaming and breathing, its teeth
Ready to roll, like a devil's.
There is a minute at the end of it
A minute, a dewdrop. 
How far is it?
It is so small
The place I am getting to, why are there these obstacles ——
The body of this woman,
Charred skirts and deathmask
Mourned by religious figures, by garlanded children.
And now detonations ——
Thunder and guns.
The fire's between us.
Is there no place
Turning and turning in the middle air,
Untouchable and untouchable.
The train is dragging itself, it is screaming ——
An animal
Insane for the destination,
The bloodspot,
The face at the end of the flare.
I shall bury the wounded like pupas,
I shall count and bury the dead.
Let their souls writhe in like dew,
Incense in my track.
The carriages rock, they are cradles.
And I, stepping from this skin
Of old bandages, boredoms, old faces

Step up to you from the black car of Lethe,
Pure as a baby.

6 November 1962