Маме

В сонной тиши, в неспешном беге прошедшего столетия
Жили мальчик Игорь и девочка Марина,
Не ведая о грядущих лихолетьях,
Находя себя в золотых забавах невинных.
И казался мир праздничным и огромным.
Не было в нём места замыслам тёмным.

Жили в своём блаженном неведении да читали книжки
Про тогда ещё страшного Карабаса косматого
Да Буратино в нелепых коротеньких штанишках
В те наивные годы девятьсот лохматые.
В уютном их мирке стоило жить и улыбаться,
Лишь бы только от святых детских грёз не просыпаться.

Может, были счастливы в полной мере.
А может, были мудрее.
Но, голов не склонив, прошли все потери,
И внушили потомству, чтобы путём своим шагали бодрее,
И без оглядки на окружение
Чтили, как святыню, своё предназначение.

Мальчик совсем другой, девочка уже не та.
Улетел, развеялся розовый туман детства.
Пролегла между нами постсоветских пространств черта,
Оставив лишь воспоминания потомкам в наследство.
Память о том, чего не ощутили, чего словно бы и не было –
Под бездонным московским, под суровым восточным небом ли.

Разбросало нас по по разным углам, просторам и широтам,
Раскидало, как в бильярде шары.
Теперь наши души – как сироты
По краям безжалостной земной дыры.
Мы – под немилостивыми тучами Дальнего Востока;
Вы – под московской синевой высокой.

Листали мы города, брели сквозь веси,
Растворяясь в океане людском.
Никому не дано знать, будем ли снова вместе
В этом мире, прекрасном и шальном.
Встретиться – кто знает, возможно, да.
Встретиться прежними – никогда.