воронеж безумен

открытый воронеж в котором не спит мандельштам
то падает в пену пустых вечеров то взлетает
и улиц ночных золотая пчелиная стая
уносится в поле к каким-то ненужным местам
смешав чернозем и поэзии эллинской речь
века вас рассудят прозрачные вещие строки
и черт на безумном летит в голубой поволоке
и как перед взрывом фугаса готовятся лечь
и пьяный палач и подручных зловещий отряд
и малые дети глотнувшие яд пропаганды
герои труда и доносчиков алые банды
невинные жертвы чьи тени бесследно горят
воронеж безумен и в нем по ночам не до сна
в провиденье скорбном уж тлеют под ним пепелища
и в небе бессонном сияют над ним сапожища
и воет Кассандра, безумная девка одна

                Перевод Ларисы Фоменко (США)
Once guarded, the city of murky background,
Voronezh is back from a secret recess*.
Yet Mandelshtam sleeps no longer around.
The city is diving in foamy mess
And rising to soar in transparent air.
The bee swarm of golden streets on the nights
Is rushing to fields in a distant somewhere,
To useless domains and invisible sights.
The soil, black-and-rich, and Hellenic oration
Are blended to shape lucid prophetic lines.-
They are to be judged by the next generations.
The devil is flying on rage and inclines;
Enshrined in a bluish and mystical mist,
He’s ready to land and to stretch on the ground,
As if an explosive bomb could hit
His roaming spirit, by evil unbound.
The hangman, who mutters his drunken bravado,
The heroes of labor, the slanderers’ team,
The children, who sipped from the red propaganda,
Are victims whose shadows vanish like steam.
Voronezh is crazy and, failing with crashes,
It’s robbed of its sleep, not a wink through night!
And deep underneath dying smoldering ashes
Just mournfully rustle in grievous foresight.
In vigilant heaven that’s watching the city,
The huge boot of Stalin is gleaming with gloom.
The mad wench Kassandra keeps wailing with pity,
She’s moaning and warning about the doom.

*for the author: a secret recess is a secret hiding place