Октавио Пас. Под твоей ясной сенью

ПОД ТВОЕЙ ЯСНОЙ СЕНЬЮ

                I
Под твоей ясной сенью
я живу как открытое пламя –
непрестанно учась у звёзд.

                II
Надо мне рассказать вам о ней.
Родники порождает днём,
одевает мрамором н`очи.
Отпечаток ее ступни –
это центр земли нерушимый,
м и р а  граница, –  м е с т о  нездешнее:
вольное – хоть и в цепях;
п т и ц  подруга она – и туч;
заставляет небо кружиться;
голос её – заря первозданная –
возвещает нам в`оды талые,
возвращенье огня,
превращение семени в колос,
первый лепет деревьев –
и крыл`а белопенное царство.

Рождения мира она не видала,
но каждую ночь свою кровь зажигает –
вместе с кровью ночной  В с е х   Ж и з н е й  –
сердцебиеньем своим обновляя
песню приливов морских,
что вздымают брега планеты –
прошлую быль вод`ы и безмолвия –
и древние формы плодоносной материи.

Надо мне рассказать вам о ней:
о металле запрятанном,
о траве пересохшей,
о глухом молчаньи терновника,
о незримом толчке,
что расти заставляет  з е м н о е ;
о том, что живет лишь
как кровь и дыханье.
О молчании мира,
о бурлении мира.

Надо мне рассказать вам о ней –
о вечном обычае свежести:
быть просто  г р о з о ю ,  быть веткой нежной…

                III
Взгляни на могущество мира,
на могущество пыли, взгляни на воду.
Взгляни на те ясени, что в круг молчаливый сгруд`ились,
дотронься до их владений – из тишины и живицы,
дотронься до кожи их – из солнца, дождя и времени;
голову запрокинув, взгляни на зеленые ветви,
услышь, как поют эти листья – точно вода.

А после на ночь взгляни, –
после взгляни на облако,
на этот слепящий блеск, по н`ебу на крыльях летящий,
и бросивший якорь в этом краю  б е з  п р и л и в о в :
п е н а  высокая, зримая,
на небесных маршрутах невидимых.
Взгляни на могущество мира,
на форму его упругую,
на свет его красоты стихийной…

Дотронься до кожи моей – из алмаза и глины;
мой голос услышь в потоках подземных,
взгляни на рот мой – в этом дожде беспросветном,
на фаллос мой – в этом обвале сучьев сухих –
когда ветер сады обнажает.

Притронься к своей наготе – в наготе  в о д `ы ,
себя самоё с себя сорви, ливнем в себя пролейся; 
взгляни на ноги свои: они словно два ручья;
взгляни на тело свое – на длинную эту  р `е к у ;
словно два близнеца-островка – груди твои,
и ночью тайна плоти твоей – как  з в е з д а –
и заря: алый свет меж миров двух слепых;
море бездонное, спящее посреди двух морей.

Взгляни на могущество мира:
ты позн`аешь себя – коль  м е н я  узн`аешь.

                IV
Тело, лишь тело одно, – только тело,
тело как день распахнутый, –
и ночь, что костром пожирается;
свет, везде с в е т  , – и река  р а з л и л `а с ь  –
плывет, блуждая, себя не помня,
берега растеряв;
свет от волос, –
не погасить им вовек
прикосновенья моего тревогу…
это горло… и живот, возникающий
точно море, что  з а ж и г а е т с я ,
трогая лоб рассвета;
эти лодыжки, мостки лета;
бёдра ночные, что тонут
в зеленой музыке мрака;
грудь, что вздымаясь,
в`олны дыбит;
шея, лишь  ш е я  одна –
и руки – всего лишь только…
…Медленные слова ниспадают –
будто песок в ладонях пересыпают.

Вот  э т о  – что от меня убегает –
вода – и тёмная сладость,
море, что рождается – а потом умирает,
эти губы – и зубы эти,
эти глаза голодные –
в с ё  срывают с меня до скелета,
из тела высвобождая;
и их благодать жестокая меня подымает
к небу спокойному,
где само мгновенье вибрирует:
апогей поцелуев,
полновесие мира и форм.

                V
Дай  н а з в а т ь  мне тебя еще раз, земля,
и пусть онемеет язык мой, если тебя не станет.
Касаюсь тебя – и в тебе продолжаюсь, 
жаждущая:
долгая  р е к а ,  что плещет –
и никогда не кончается;
зубч`атые листья на тебе колышутся,
укрытые густыми зелеными снами.

Безвозвратно прикованный к плоти этой,
я люблю тебя – моя  п ы л ь :
самое нужное – без чего не дышать мне:
то прах  к о с т е й  моих,
прах костей моих  п р а щ у р о в .

В  с к а л у  твою я врастаю;
скале твоей вручаю я т`о,
что меня наполняет –
и чем владею:
т е л о  мое – что к тебе меня пригвождает –
и костями своими очерчивает удел мой –
и тело  д р у г о е ,  что для меня раскрывается –
благодатью робкой своею меня поддерживая.

Истомленная женщина, что вышла из дремлющих вод –
мой  ш а т ё р  долгожданный – с птицами, рыбами,
голубка упрямая, возвестившая
твердую землю и млеко*,
мой хлеб, моя соль, моя смерть,
подушка моя окровавленная –
в любви бескрайней моей я тебя погребаю.

В с ё  погребаю, земля,
в с ё  предаю я радостно огню твоему:
лютая пасть твоя
в любое запястье вгрызается.

Снова, земля пересохшая, тебя воспеваю;
с н о в а  пою – и  в е ч н о ,
нагой – как  с а м а  ты;
пою, препоясавши чресла –
в м е с т е  поём – под руками твоими
широкими, что поливают дождем нас –
как две чистых трав`ы,
как то  д е р е в о  голубое –
этот  ЦВЕТОК  единственный, что тебе не сдается.

________________________________________________
*Аллюзия на библейский сюжет о Ное, который, плывя
в ковчеге  по водам, отправил голубку, чтобы она
отыскала твердую землю; голубка вернулась с оливковой
ветвью в клюве, что означало, что долгожданная земля
близко, и что Бог теперь – с людьми.



BAJO TU CLARA SOMBRA
de Octavio Paz

                I
Bajo tu clara sombra
vivo como la llama al aire,
en tenso aprendizaje de lucero.

                II
Tengo que hablaros de ella.
Suscita fuentes en el dia,
puebla de marmoles la noche.
La huella de su pie
es el centro visible de la tierra,
la frontera del mundo,
sitio sutil, encadenado y libre;
discipula de pajaros y nubes
hace girar al cielo;
su voz, alba terrestre,
nos anuncia el rescate de las aguas
el regreso del fuego,
la vuelta de la espiga,
las primeras palabras de los arboles,
la blanca monarquia de las alas.

No vio nacer al mundo,
mas se enciende su sangre cada noche
con la sangre nocturna de las cosas
y en su latir reanuda
el son de las mareas
que alzan las orillas del planeta,
un pasado de agua y de silencio
y las primeras formas de la materia fertil.

Tengo que hablaros de ella:
de un metal escondido,
de una hierba sedienta,
del silencio compacto de un arbusto;
del impetu invisible
que hace crecer las cosas,
de lo que solo vive
como sangre y aliento.
Del silencio del mundo,
del tumulto del mundo.

Tengo que hablaros de ella,
de su fresca costumbre
de ser simple tormenta, rama tierna.

                III
Mira el poder del mundo,
mira el poder del polvo, mira el agua.
Mira los fresnos en callado circulo,
toca su reino de silencio y savia,
toca su piel de sol y lluvia y tiempo,
mira sus verdes ramas cara al cielo,
oye cantar sus hojas como agua.

Mira despues la noche,
mira despues la nube,
esa ceguera alada por el cielo,
anclada en el espacio sin mareas,
alta espuma visible
de celestes corrientes invisibles.
Mira el poder del mundo,
mira su forma tensa,
su hermosura inconsciente, luminosa.

Toca mi piel, de barro, de diamante,
oye mi voz en fuentes subterraneas,
mira mi boca en esa lluvia oscura,
mi sexo en esa brusca sacudida
con que desnuda el aire los jardines.

Toca tu desnudez en la del agua,
desnudate de ti, llueve en ti misma,
mira tus piernas como dos arroyos,
mira tu cuerpo como un largo rio,
son dos islas gemelas tus dos pechos,
en la noche tu sexo es una estrella,
alba, luz rosa entre dos mundos ciegos,
mar profundo que duerme entre dos mares.

Mira el poder del mundo:
reconocete ya, al reconocerme.

                IV
Un cuerpo, un cuerpo solo, solo un cuerpo,
un cuerpo como dia derramado
y noche devorada;
la luz, la luz, henchido rio
que navega perdido
sin asir una orilla,
la luz de unos cabellos
que no apaciguan nunca
la sombra de mi tacto;
una garganta, un vientre que amanece
como el mar que se enciende
cuando toca la frente de la aurora;
unos tobillos, puentes del verano;
unos muslos nocturnos que se hunden
en la musica verde de la tarde;
un pecho que se alza
y arrasa las espumas;
un cuello, solo un cuello,
unas manos tan solo,
unas palabras lentas que descienden
como arena caida en otra arena....

Esto que se me escapa,
agua y delicia obscura,
mar naciendo o muriendo;
estos labios y dientes,
estos ojos hambrientos,
me desnudan de mi 
y su furiosa gracia me levanta
hasta los quietos cielos
donde vibra el instante;
la cima de los besos,
la plenitud del mundo y de sus formas.

                V
Deja que una vez mas te nombre, tierra,
y que mi lengua sepa a tu ausencia.
Mi tacto se prolonga
en el tuyo sediento,
largo, vibrante rio
que no termina nunca,
navegado por hojas digitales,
lentas bajo tu espeso sueno verde.

Atado a este cuerpo sin retorno
te amo, polvo mio,
ambito necesario de mi aliento,
ceniza de mis huesos,
ceniza de los huesos de mi estirpe.

En tu roca me planto,
a tu roca confio
aquello que me invade
y aquello que conquisto:
mi cuerpo, que me fija
y en sus huesos limita mi destino,
y el cuerpo que se abre
y en su timida gracia me sostiene.

Tibia mujer de somnolientos rios,
mi pabellon de pajaros y peces,
mi paloma de tierra,
de leche endurecida,
mi pan, mi sal, mi muerte,
mi almohada de sangre:
en un amor mas vasto te sepulto.

Sepulto todo, tierra,
en tu fuego lo hundo alegremente:
tu misma esencia fiera
hostiga cada pulso.

Una vez mas, sedienta tierra, canto;
canto de nuevo, siempre,
desnudo como tu,
cinendo una cintura,
canto, cantamos
bajo tus anchas manos que nos llueven,
como dos hierbas puras,
como un arbol azul,
tal una sola flor que te resiste.


(с испанского)