Генри Лонгфелло. Борода Утюг

ГЕНРИ ЛОНГФЕЛЛО

САГА О КОРОЛЕ ОЛАФЕ

БОРОДА УТЮГ


Поутру выйдя за порог,
К губам приставя зычный рог,
К Христовой не пришедших вере на поле Олаф звал.

И перед домом тинга в Мере,
Собравшись у закрытой двери,
Готовый к поединкам народ забушевал.

Еще при звездах встал за плуг
Надменный Борода Утюг,
И королевский вызов услышал первым он.

Лоб потный вытер рукавицей,
Из плуга выпряг кобылицу –
И ринулся на вызов, нимало не смущен.

Невежа, хульник, грубиян,
На пасторов и на дворян
Шипел он, буйно пенясь, как пиво на пирах.

Одет был просто, спал немного
И Тора почитал за бога,
И ненавидел бондов, осевших в городах.

Зато любил свободу, дом,
Хороший эль перед огнем
И дочь любил он Гудрун с косой светлее льна.

Коров своих и кобылиц,
Цветы в прудах, рулады птиц,
Любил, когда амбары ломились от зерна.

Всегда ходил он с бородой
Клокастой и полуседой –
От бороды от этой и прозвище он взял.

И, с Олавом грозясь на тинге
Сойтись в смертельном поединке,
На крупе лошади Утюг кичливо привставал.

И властелину он кричал,
Пока народ его качал,
Как лодку в непогожий день качает океан:

«Заждались боги, Олаф! Что ж
Ты жертвы Тору не несешь?
Бери пример с достойных воителей-дворян!»

И Олаф отвечал: «Страна
Единым Богом жить должна!
Вот мой епископ, пастырь народа моего.

Но если Тору надо крови,
Я не замедлю – на здоровье!
Жертв положу я столько, что хватит для него!

И не рабов велю заклать,
А первых богачей и знать,
Таких, как Орм и Люра, как именитый Кар!

И к храму он спешит, а в храме
Сцепились воины с врагами,
Король явился к сроку – сраженья был разгар.

И деревянный Один там
Поставлен был у входа в храм,
И остальные боги, из коих высший Тор.

Но пали, топором разбиты,
Коням все боги под копыта,
И Одина последним разнес в щепы топор.

А из толпы в тот самый миг
Пронзительный раздался крик –
В нем боль соединилась с надменным торжеством.

Лежал Утюг на поле брани,
Торчал клинок в огромной ране,
И, перестав бороться, мирились враг с врагом.

И Олаф рек: «Народ, спеши!
Великий выбор соверши:
Креститься или в рабстве тебе навеки быть!»

Все на убитого глядели
И говорили: «В самом деле
Нет выбора иного – вели нас окрестить!»

И пастор в тинг уже идет
Святой водой кропить народ,
Лежат кумиры в прахе, власть уступив Христу.

И, грех убийства искупая,
Король, минуты не теряя,
Решил сосватать Гудрун, смутьяна сироту.