пусть из роберт браунинг

Отец мой говорил и обижался.
Потом молчал.А я хотел понять.
Зачем ему весь мир тоской казался.
Где так легко,чего-то не сказать.

Он говорил про эллинов и Трою.
А я не знал,зачем и почему?!
И вот наш зал,где места нет герою.
Где я когда-то с вечера усну...

Зачем тебя терзают эти тени.
А я хотел не знать и не забыть.
А в книжный шкаф вели те две ступени.
И после каждой надо ...полюбить.

Я был ребенок,странный,тихий,звонкий.
Хотел понять усталые стихи.
И в детской их все достовал с котомки.
И замирал с улыбкой у дохи.

Все было вечным,все было усталым.
И Троя умирала в полумгле.
А я следил за тем рассветом алым.
Единственным на всей моей земле.

Я рос и рос.И как-то отрешенно,
Названье книг закрытых прочитал.
И эллины бродили рядом,сонно.
С ними Елена плакала сквозь зал.

Я каждый раз со школы возвращался.
И на отца загадочно глядел.
Он мне каким-то странным показался.
- Ты в этот год,заметно повзрослел.

Теперь ты можешь изучить спокойно.
И греческий,и новые слова.
И эллины мои прошли достойно.
С той синевы,с той дали волшебства.

А мне казалось мир другим проснется.
Когда я эту тайну постигал.
И мой Гомер устало улыбнется.
И мой словарь каким-то вечным стал.

И эта тайна в  сердце возвращалась.
И я читал.И плакал,и читал.
Вселенная моя все улыбалась.
Мой странный мир меня куда-то звал.

Учебники,как вечность перед светом.
А я все думал,думал каждый миг.
И утром я уже вставал поэтом.
Стихи слагал устало возле книг.

Отец сказать о чем-то торопился.
А я шептал устало,неспеша.
И книжный шкаф в Гомера превратился.
Его слова и слезы....и душа.

И каждый звук устало постигая,
Я становился вечным и другим.
И комната моя уже другая.
И сад другой и я другой за ним.

А в школе как-то спросят без улыбки.
Кто написал о Трое,о войне.
Я все молчал.И шел домой к калитке.
Гомер мой бог,он дорог только мне.

И каждый раз все тайны постигая,
Я думал все,я думал все о нем.
Гомер мой бог,я должен возле рая,
К нему спешить с божественным конем.

И эта книга снова возле взгляда.
И тишина...и вечером опять.
Душа болит,душа болит и рада,
Усталую страницу прочитать.

А немцы все с улыбкой отвергают.
Какой-то Вольф,с улыбкой отвергал...
А мысли мои слов не понимают.
Как может он понять,что я узнал?!

И я подумал первый раз об этом.
Ведь мысль моя.И кто ее постиг.
А Троя там,за этим вечным светом.
Причем тут текст,с каких-то древних книг.

Зачем слова оттачивать умело.
Зачем умело скепсис порождать.
И мысль моя другого захотела.
Но только эти сны пришли опять.

Я был свободен перед этим прахом.
Глядел на звезды,думал неспеша.
Потом все клялся вечным Андромахам.
И спрашивал себя....твоя душа.

Улисс,Улисс,дорога в бесконечность.
Уходит там...а я не знаменит.
Пусть Гектор плачет вечность и не вечность.
Ахилл убит,Ахилл убит...убит.

2

Потом миры проснулись и погасли.
И я старик сижу за тем окном.
Дожди летят тягучие,как в масле.
Дожди летят,не падая потом.

Себе хочу ответить,а не знаю.
Себе хочу сказать....а как,а как.
Потом отца устало вспоминаю.
Потом себя скажу,что я дурак.

Потом опять рождается обида.
Зачем,зачем ты книги эти знал.
И вот уже на сердце панихида.
И вот уже...а дождь шептал,шептал.

Ты мог бы просто не сказать об этом.
А я бы просто...думать не хотел.
И я бы не заделался поэтом.
Бумагою в ночи не шелестел.

Безумный век,безумное мгновенье.
Опять один.А рядом,ты отец.
Но только все бумаги шелестенье.
Поэме этой не настал конец.

Гляжу,молчу,гляжу не понимая.
Твой мир забыт.Но я то для чего?!
И вот опять ту книгу вынимая,
Иду к тебе.Возьми все божество!

И так все время думая ночами.
Хотел сказать,потом хотел забыть.
Какая даль стояла за томами.
Отец,отец дай право...разлюбить.

Земные сны,зачем-то догорели.
И я не стану больше их искать.
Мы были,мы ушли...стихи успели,
Мирам ночным об этом рассказать.

Вот Стагирит, Вот" Этика"...и снова,
Ее читал я ночью....и в бреду.