Адам Загаевски. Конец света и др

Adam Zagajewski  Адам Загаевски (р. 1945)


Koniec swiata                Конец света
 
Раз в несколько лет или десятилетий
происходит настоящий конец света
Четверо всадников перемеряют землю
в автомашинах марки Ныса
которая является также западной границей
этого великого тела
Конец света случается всегда ночью
когда ты своим сном кормишь изголодавшихся предков
За несколько часов седеют портреты
и меняется язык
на котором с утра ты начнёшь громко разговаривать
Есть такая минута
когда старые слова уже не важны
а новых ещё нет
когда все  победы оказываются
обыкновенными иллюзиями
ошибки проявляют свою двойную натуру
и у надежды нет для своей защиты
ни одного слова
и ни одного человека
Есть такая минута когда ничего нет
ни веры ни любви
и мир распался бы разошёлся бы
как двое людей которые истратили  силы
если бы не твой глубокий сон
в котором ты внезапно делаешься старше
на две тысячи лет новой эры
и молодым как не народившийся день
 
(Sklepy mi;sne, Krakow 1975)

( Ныса – город на западной границе Польши, там же и производились микроавтобусы и грузовички одноимённой марки. ЛБ.)
 
Malpy  Обезьяны
 
 Однажды власть  заполучили обезьяны.
 Насунули  на пальцы  золотые кольца,
 натянули белые накрахмаленные сорочки,
 затянулись душистыми гаванскими сигарами,
 стопы вдавили в чёрные лакированные штиблеты.
 Мы не заметили этого, потому что нас поглощали
 иные занятия : тот читал Аристотеля,
 другой переживал свою великую любовь.
 Высказывания властей  становились несколько хаотичными
 даже неразборчивыми, но поскольку мы никогда не
  прислушивались к ним, то предпочитали музыку.
  Войны стали ещё более дикими, тюрьмы
  воняли сильнее, чем раньше.
  Сдаётся, что и вправду власть заполучили обезьяны.
 
(Plotno, Paryz 1990)


 
Separacja  Разлучение
 
Я почти с завистью читаю творения моих современников
о разводах, расставаниях, о боли разлуки;
страдание, новое начало, малая смерть;
чтение и сжигание писем, сжигание и чтение, огонь и культура,
гнев и отчаянье -  превосходный материал для удачных стихов;
твёрдое суждение, порой язвительный смех морального превосходства
и одновременно последний триумф непрерывности личности.
 
А мы? Не будет элегии, сонетов о расставании,
не будет делить нас экран стиха,
не встанет между нами удачная метафора,
и единственная разлука, которая угрожает нам теперь это сон,
глубокая пропасть сна, в которую сходим мы по отдельности
 -  и я всегда должен помнить , что твоя ладонь,
которую держу я тогда, сотворена из мечтаний.
 
(Pragnienie, Krakow 1999)