В былые сороковые

В степи на соломе холодной
Скончались  и тётя, и брат,
И бабушка смертью голодной.
Втроём за неделю, подряд.

Не раз по дороге мы, дети,
От дома до школы своей
Встречали у края, в кювете
Лежавшие трупы  людей.

Я помню казахские дали,
Когда под военный угар
Из тесных теплушек сгружали
Чеченцев и  крымских татар.

Настала и счастья минута,
Триумф победившей страны,
Когда грохотали салюты
В честь окончанья  войны.

Я видел,вернувшись в мой город,
По жертвам огромным скорбя,
Безногих калек у собора,
Везущих в тележках себя.

В тележке герой полупьяный.
Подшипники вместо колёс.
Награды на кителе рваном.
Глаза, как застывший вопрос.

Как падали иглы у сосен,
Как буря несла их, кружа,
Так вдруг инвалиды в ту осень
Исчезли из глаз горожан.

Я помню, стоят эшелоны,
Состав на запасном пути.
На подступах люди в погонах.
Не выйти и не подойти!

Портрет прикреплённый к вагону,
А сверху над входом кумач.
Из окон слышны были стоны
И детский испуганный плач.

Тот лозунг случайно, невольно,
Юнцом, я успел прочитать,
Что едут они "добровольно"
Сибирскую  даль заселять.

В тот день непогожий, дождливый
Понять окончательно смог,
Что власть лицемерна и лжива,
А вождь деспотично жесток.

Прошли уже многие годы,
Но кроме великих побед,
Я помню изгнанье народов
И  преступленья  тех  лет.

                21/ 06/ 14