Вильям Шекспир, Сонет 2

Когда твоё состарится чело,
Угаснет в сорок лет вся красота,
Поблекнут краски платья твоего,
Поймёшь, что жизнь – пустая суета:

Настанет время, спросит красота,
Где ты её  растратил без следа?
В ответ лишь глаз запавших слепота,
Молчанье совести, не ведавшей стыда.

Но было б больше пользы от красы,
Коль  мог сказать: «А вот моё дитя,
Свидетелем моей был доброты,
Вложил я душу всю его любя!»

Когда бы в детях ты продолжил жить,
О старости уж мог бы не тужить.

             * * *

When forty winters shall beseige thy brow,
And dig deep trenches in thy beauty's field,
Thy youth's proud livery, so gazed on now,
Will be a tatter'd weed, of small worth held:

Then being ask'd where all thy beauty lies,
Where all the treasure of thy lusty days,
To say, within thine own deep-sunken eyes,
Were an all-eating shame and thriftless praise.

How much more praise deserved thy beauty's use,
If thou couldst answer "This fair child of mine
Shall sum my count and make my old excuse,"
Proving his beauty by succession thine!

This were to be new made when thou art old,
And see thy blood warm when thou feel'st it cold.