Я знаю всё - я ничего не знаю...

Я знаю все – я ни чего не знаю.
Я слышу все и в криках тишина.
Я вижу все – людей не различаю:
В очах недвижных тлеет пелена…
Кричат немые голосом беззвучным
И взгляд слепого холоден как лед…
Все в этом мире мной таком изученном
Как в зеркалах глядит наоборот.
В пустых объятьях искривленных улиц
Блуждают тени падшие в потьмах,
В очах играет небосклон июльский –
Играет пятнами в расширенных зрачках…
Стрелою вверх – ползет дневное небо,
Стрелою вниз – уходит город в ночь…
Голодный рот глодает корку хлеба,
Иссохший рот губами ловит дождь…
Стальной иглой скользит дорога в бездну:
Из сферы дня стекают в сферу тьмы
Слепые лица в масках мертво-бледных
В пустые ямы вырытых могил…


Рецензии
Неблагодарное дело препарировать чужие стихи, но вот захотелось почему-то.... Немножко оправдывает меня, то что рассматриваемые произведения написаны в стиле символизма, характерном скорее для Серебряного века, нежели для нашего Безвременья....
«Я знаю всё – я ничего не знаю» - перифраз знаменитого изречения Сократа: «Я знаю лишь то, что ничего не знаю», в контексте данного произведения имеет несколько содержание. На первый взгляд, это столкновение идеалистической концепции («всё сущее во мне») с принципиально объективной невозможностью абсолютного познания (Символический образ - шар, где познанное – внутреннее содержание, а поверхность – непознанное. Таким образом, чем больше объём познанного, тем больше площадь непознанного). Здесь прорисовывается трагическая пророческая раздвоенность поэта: синдром Кассандры – видеть всё и ничего не в силах изменить. («…и в криках тишина») Явственно чувствуются апокалиптические нотки. Впрочем, они характерны для всего рассматриваемого цикла (условно будем считать несколько связанных некими общими идеями произведений за единый стихотворный цикл).
«…людей не различаю» - здесь уже перекличка с Диогеном, днём с фонарём искавшего Человека. Но «не различаю» (т. е. не нахожу) не только потому что люди испорчены: (в грехе первородном изначально отошли от Божественной концепции Человека), а потому ещё что и сам Герой стихотворения «несовершен» («В очах недвижных тлеет пелена…»).
«Кричат немые голосом беззвучным И взгляд слепого холоден как лед…» - здесь идёт акцентирование предыдущих строк. И как вывод: «Все в этом мире мной таком изученном Как в зеркалах глядит наоборот.» Извращённый зеркальный мир глядит на Героя слепыми глазами.... Все «вечные истины» низвергнуты, на все «вечные вопросы» отсутствуют ответы, жизненные пути искажены.... Пустота... тьма.... Свет уходит от нас, ибо мы его не заслужили. Но не заслужили мы и покоя и Город скатывается в Тьму... Мы ищем, ищем средь бела дня самих себя, и не находим.... Ибо расширенные наркотиком Лжи глаза не способны уловить очертания Истины. Вместо них мы находим Лжеистины — проще выискивать пятна на Солнце, нежели принять Свет.
По сути своей, как не были бы мы «испорчены», мы алкаем и жаждем Истины, ищем пути к ней. Но находим лишь один «стальной» путь — путь Цивилизации, ведущий в Бездну - Сферу Тьмы. И иного исхода нет покуда мы стоим на этом пути — Пути Лжи. Мало того что мы слепы, мы ещё носим Маски Благополучия и Безразличия. Мы лжём самим себе даже на пути в могилу....
Господь! Не покидай его в пути!» - звучат молитвой строки другого стихотворения. На «пути блужданий зла людского» - самоубийственном пути единственное упование на Господа — отсюда и усиливающий рефрен.
Но Господь пошедший ради нас на мученическую смерь («А с мечтой умирает душа…») не в силах нас спасти, если душа наша мертва. И мы умираем у подножья креста, не в силах вступить на свой крестный путь, предначертанный для нас Христом. Мы погрязли в скептицизме и цинизме, мы перестали мечтать о высоком и «...с душой умирает мечта...». Мы утопаем «в пошлости людской» («Я утопаю в пошлости людской...»), страдаем раздвоением личности, говоря одно, делая другое - «Душа и тень рассталися со мной...». Остаётся только молиться что бы Бог излечил нас от душевной слепоты, растопив лёд безразличия - «В душах наших лёд...» И опять тройным рефреном звучит - «Открой несчастным Бог в тумане веки!» Но Он не сделает этого, если мы сами того не возжелаем и не пройдём через горнило страданий!.. А как иначе?.. Другого пути нет. Что бы стать настоящими Человеками, какими нас задумывал нас Творец — проводниками Его воли, Его со-трудниками, а не «тенями их подобий» надо испить «Чашу мудрости», а она горька.... И, тогда, может быть, «Рассыпятся во мраке Жизни Вехи» - мы пойдём по предначертанному Пути и «Червовый туз» - Любовь перекроет «шестёрку жизни» нашей....
Есть ли альтернатива этому Пути?.. Есть. Свобода Выбора дарована нам свыше. И эта альтернатива описана в другом стихотворении - «Войди в себя, будь мрачен, молчалив. Безумен будь — в безумстве примешь счастье...». Уход личности в крайний индивидуализм сам по себе чреват безумием. Страданий душевных здесь не меньше, но эта не «душевная нищета» нам завещанная. И этот путь также не принесёт Покоя - «И безразличья тонкая стена Останется навеки недоступной...». Но душа сосредоточенная лишь на своих собственных переживаниях в конечном счёте так же обречена на смерть - «И от души повеет запах трупный....». Что ж, смерть для индивидуалиста - есть высший и закономерный акт его жизненного кредо: «Безумной жизни сей последний час И будет ваше Звездное мгновенье!»
Печально, что мировосприятие действительности автором столь трагично. Но и внушает уважение избранная им позиция. Она мужественна. Не видя для себя иного выхода (или не принимая его) он принимает мир и свою судьбу таковой , какой её видит ( «Скольжу в эфире... Плачет пустота.») - «Паденья преломилася черта: Я вновь один… Но я стою на тверди.» Что ж, это его выбор.
 

Георгий Березов   11.09.2013 15:57     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.