Канцона 29. Из Франческо Петрарки

В зеленом ли, в багряном или в красном
Не встретится другая,
Такая белокурая, как эта;
Удела моего меня лишила,
Связала волю, отняла свободу,
Так что меня погубит облегченье:
Не жить мне в меньшей славе.

Когда в своем блуждании напрасном
Душа моя больная,
От этих горьких мук не взвидев света,
Глядела на нее, то не грешила;
Прекрасный лик предотвращал невзгоду,
Смягчая нестерпимое мученье
И вопреки отраве.

В моем недуге тяжком и опасном,
Печаль превозмогая,
Забрезжила мне добрая примета;
Задела сердце та, что мне внушила:
Сначала только не дают мне ходу,
А сердцу не заказано леченье;
Смиренно мстить я вправе.

Но день и час, когда при свете ясном,
В зрачках ее сверкая,
Меня гнала, изгнанником воспета,
Летела в сердце мне благая сила,
Во мне навек; всему людскому роду
Она зерцало; разве что влеченье
Замрет в бездушном сплаве.

Зеница в сокрушении всечасном
Льет слезы, омывая
Стрелу в груди; не ведая запрета,
Прозрела, чтобы слез не осушила
Жизнь год за годом, осушая воду.
Очам моим кропить мое раненье,
Раскаиваясь въяве.

Я словно та, что, как во сне ужасном,
Себя мечом пронзая,
Поникла в знак прощального привета.
Владела мною и не разрешила
Предаться мне подобному разброду
Мадонна, указуя направленье
К небесной переправе.

Звезда земная в блеске неугасном!
Взошла звезда благая
Над лоном неким, чтобы наши лета
Призрела зелень лавра, защитила
От молний нас, вверяясь небосводу,
Смиряя даже ветер, чье гоненье
Грозит порой дубраве.

В таком же восхищении безгласном
Замрет хвала любая,
Устала бы писать рука поэта;
Хотела память прежние светила
С ней сопоставить истине в угоду,
Но только эти очи - заключенье
В незыблемом уставе.

Украсил, донна, Вами заточенье
Амур в своей державе.

                (С итальянского)