Роберт Николз Завершение

Знал ли я любовь? Я забыл о ней.
Знал ли горе я? Знаю и сейчас.
К тем, кто скорбь узнал, чувствую сильней
Я любовь, чем та, что связала нас.

На обветренных лицах улыбок свет,
Бронзовеют на солнце тела,
Мать земля, изобилием радуя всех,
Побратимами нас нарекла.

Смерть способна, подкравшись как тать,
Раздавить, расплющить, спалить
Тех солдат, что идут умирать
С верой в сердце, что будут жить.

Угасают глаза, видя царство теней,
Рот открыт, и фонтаном рвота,
Ослабела рука, стала чуть холодней,
Спазм последний дарует свободу.

Знал ли я любовь? Я забыл о ней.
Знал ли горе я? Знаю и сейчас.
Те, кто боль узнал, чувствует сильней
И хранят любовь от досужих глаз.



Fulfilment

Was there love once? I have forgotten her.
Was there grief once? Grief yet is mine.
Other loves I have, men rough, but men who stir
More grief, more joy, than love of thee and thine.

Faces cheerful, full of whimsical mirth,
Lined by the wind, burned by the sun;
Bodies enraptured by the abounding earth,
As whose children we are brethern: one.

And any moment may descend hot death
To shatter limbs! Pulp, tear, blast
Belov;d soldiers who love rough life and breath
Not less for dying faithful to the last.

O the fading eyes, the grimed face turned bony,
Opened mouth gushing, fallen head,
Lessening pressure of a hand, shrunk, clammed and stony!
O sudden spasm, release of the dead!

Was there love once? I have forgotten her.
Was there grief once? Grief yet is mine.
O loved, living, dying, heroic soldier,
All, all my joy, my grief, my love, are thine.

Robert Nichols