Привал волхвов

     Вышел я и узрел, что небо вышито, ибо нет ничего выше иероглифа, а иероглиф-богорог, сиречь рог изобилия, ибо в каждом иероглифе верховный Изограф, а в Изографе иероглиф, ибо иероглиф-рогофил, а рогофил – рог рока, а если рок рогат, судьба – изменщица, но тогда иероглиф – роколюб, а роколюб – король даже в карцере.

     Но не карцер, церковь – царь-отроковица, и сияние – кесарева кисея, расписанная знаменьями, а знаменье с нами против сна, ибо сон - разрушенный сонм яви, дабы узреть узы, без коих я двоюсь, сиречь доюсь, а в ответ на вопрос: "Кто дояр?", отвечают: "Nomina sunt odiosa", то есть, не к ночи будь помянут, и посему я не двоюсь, я роюсь, нет, я троюсь, хотя тролли против Троицы, и в зерцале созерцания в отличие от единоличников-опричников я троеличник: первый лик – люк, второй лик – лак, третий лик – блик.

     Отверзается люк и вещает: я белизна, я былизна, я болизна, не подоплёка, нет, изнанка изначального, признак праздника непризнанного; я был, значит, я бел; я был, значит, я боль; я боль, значит, я лоб логоса; в мире бренном логос гол, и я глагол, что значит: главный гол, стало быть, я лог  галла, и я же вал галла; я девятый вал истории; куда девать меня?    Лишь Дева сие ведает! Я вал, и я же воля царская; я ТАСС, я тасую рацеи и арии; но когда воля боль, вал – бал, и  я бал другой, но это моя тайна: на этом свете  я лишь больноотпущенник, вол свободной воли, сиречь, произвол,   а на том свете я прозолов, вололов, словолов, хоть Слово неуловимо, а мой убийца – голем, мой двойник; он будда дуба, а я телесад ваш, body-сатва; мой дубийца золотой!  К нему я липну, ибо я асс, а асы – осы, и асы – арии;  я Бальдр, асс и арий, но и злюка из люка: Локи, кило киллеров; я Балтазар, и я же Валтазар, я Вольтер, а Вольтер – воля к террору, чей театр – terra tiranica; говорят: эра воли, а эта вольера Ватерло; ретротерраса расы, но моя раса потеряна; я бел, ибо я пробел; я ас, и я же альв, ибо я Альфа; я albus, ибо я alvus, я Альбион, сиречь белолонный, я альбинос духа, я альбатрос, торос и трос, но я не трус; я альбом бомжа, и я богобомба; «о» для акающих «а», отсюда Ока акафиста; я Вольга, ибо я волк хвои, а для волхва Яхве – хвоя хвалы; как тут не вопить: во – во – во!

     Вещает  лаков цвет: я хор на мели, где хмель, а где хмель, там лемех, а плуг глуп, когда пашет мель; плуг – это глубь, а глубь – это хаос, а хаос – это соха, и хаос пашет сам себя, посему хаос – хор,  когда пашня подпевает пахарям, и мелькают хари, над коими царствует Мелькарт, а пособница Мелькарта – Мель Помина, но и без неё Емеля мелет Слово, и небесный жёрнов жёлт, ибо он, тлоть,  разоряет нас дотла; он серп, и он же перс, стало быть,  перс – тень при свете, чтобы вечно отвечать свету «вето!», но вече тоже вечно, ибо вече – ячейка ячества, а вся сеть – светь ячневого млечного пути; не меняется на глазу ячмень, а млеко видится лишь мельком, а мель без карт – хмель, ибо карта – тракт, по которому движется и рак, сиречь Икар, чья икра – звёзды, а ячмень среди них мячмечта; вот и пьянеет Икар, когда не милы ему миллимили световых лет, и кричит он: «Хари Кришна», но ничего ему не остаётся, кроме харакири, ибо комик на мели – камикадзе Мельхиор, а его мель – архимель, где бессилен архимедик, и Мельхиора спас бы мелос, но он выбрал мел, чтобы тьму испещрить письменами; кто выбрал мел, тот онемел, ибо мел выбирает лемур, когда у плуга отламывается лемех, чтобы в небе ржаветь; Ламех лемех изобрёл, и ламехово племя – ламы, чьи одеяния цвета небесной ржавчины; для лам хмель – мель, ибо ламам ведом архимёд; и архимёд цвета небесной ржавчины, он зовётся мак, а мак – это сон, и мак – это сын,  а сын – всегда Божий Сын, Мак-Яхве, Мак-Веха, мак – это кам (шаман), и мак – это маг, а народ мака – Гог и Магог; над ними царствует Маг Цезарь Дну; он же Мао Цзе-Дун; его марка – Маркс, но и Маркс – лишь маска массы, а масса значит  Сам Господин;  маг масс – Гомер, а Гомер – это мера, а мера – Рим, а из Рима Ме-Ри-Ме; на мели Мельхиор – бесплодная Мельхола,   а на молитве Мельхиор – Мельхиседек; для кого   Мелхиседек –  Эсдек, а для кого Мирохмель, и Агнец Божий кличет его: ме! ме! ме!

     Вещает блик: я госраб; я гасну, как весь век я гас, ибо я государь, а государство – газ; посему я гаспараличность, и газ – пар, стало быть, Гаспар – раб саг, то есть, нуждается в указаниях, а указание – угасание, а при угасании обугливаешься; для кого Иордань, дань рою, а госраб истерзан, его влечёт нервань, дескать, лучше взрывы, чем нарывы на нарах; для пара опара и аппарат, опора пара – парадокс; Гаспар парирует и парит лишь тогда, когда скажут ему: пора!   Раб саг – раб поры; его пора – осознанная необходимость; раб саг – раб факта, сиречь раб фатума; а что такое пора без топора?  Но топор толпы – ропот, а раб  робок,   и душа его – кобра; раб Гаспар – государь, и для Гаспара Вселенная – диаспора, где царит распря; правота Гаспара – расправа, а Гаспарова столица – Гаспра, где угасал Толстой, но Толстой значит «Лот, стой!» Лот – это тол; он взорвал  и Гоморру Гомера.  Вот и сказали Толстому: «Стой, не взрывай!» А он, ослушник, взял в жёны Иосафат, сиречь Божий Суд, а Софья обернулась к домашнему очагу, и  осталась от неё соль земли, которая тоже выдохлась. Но Лот был Лев, а Лев – се Вельва, прорицающая конец; посему Лев вёл своих потомков, а зачал он их от своих дочерей; одних нарекли Авам, других Анам, сиречь и вашим и нашим; сперва пара, потом партия, а партия без Те-бя – пария; я госпария;   моя родина – апартеид, что означает: Альфу пар таит; я гонимый Ганнибал;  я чёрный гусь, ибо весь век я гас, и мои позывные: га! га! га!

     Троеличник я, ибо главный иероглиф – троеглиф, сиречь троеглав, и каждая глава гласит своё; глава первая: «Ба-ба-ба!  Бо-бо-бо! Во-во-во!» Вторая глава: «Ме! Ме!  Ме!  Мне! Мне! Мне! Мне!» Третья глава: «Га!  Га! Га! Го! Го! Го!» Так не читается главный Троеглиф: «Больно мне, говорю!»? Но больно не значит ли вольно?  Тогда свобода воли есть свобода боли: либо – либо… С либо начинается либидо, а либидо – лебеда; отсюда лебединая песнь.  Три волхва при звезде образовали Троеглиф Грядущего: волхв – се хвала Слову, а история – редакция Слова, а редакция – редукция звуков; как же нам Троеглиф прочитать: A – MI– Go?  А – МЕ – ГА? О – МЕ – ГА?

     Мистериальная амёба – царица Мэб, аббревиатура от «May be» (быть может)… Но bee пчела, а пчела – в наше время плач; когда говорят «быть может»,  нельзя не заплакать; сын Мэб – Бэмби, а Бэмби сродни атомной бомбе; Хиросима у него на рогах.

     Супротив амёбы Митра, от Коего происходит Amigo, а всемирный Amigo – Америка, сиречь мерка Меркурия, меркантильный Рим.  Но Америка – в сущности, Умерика; её стихия – умерять и уметь, а это значит умирать.  И что бы Америка умела, когда бы не омела, золотая ветвь Рождества?  Все зареклись убивать; лишь омела посмела, и не Мельхиорова ли омела нового Бальдра сразит?  Но за Бальдра Альбион, а у Альбиона есть Мэг, а Мэг супротив змеи Мэб, ибо Мэг – жемчужина, а жемчужина – чудомежа, ограждающая от Гога до Магога,  при Чудомеже должен быть Чудомуж, но пока при ней Чудомыш, ибо Чудомыша родил Гор Бачка.

     Дракон речет: «Ам!», а Мэг отвечает: «Ом!» Ибо Мэг – магия, а магия – omnia, и Mag Omnia есть Омега, но Омега – Онега, а Онега – наш ген, а наш ген – Божий агент, а Божий агент – ангел, а превыше ангела Агнец Божий Троерогий, О Коем свидетельствует Троеглиф волхвов, ибо волхвы видят звезду, а им бы на себя взглянуть: к Троеглифу звезда – довесок; три рога у Троеглифа: Болт-Вольт Озарения, Меломеч Харизмы, Гороскоп Прародины, Кто акает, а кто окает; и тот, и другой пророчествует; если аканье – канон кануна, оканье есть оконье в Божью горницу; окает онежский волк, акает эфиопский гусь, и Троеглиф читается: Омега, но  Альфа и Омега в яслях заодно;   знаменье – Omen, а Истина – Аминь.

5.01.1989.