Пабло Неруда Вершины Мачу Пикчу ч. 1-2

I
Не щадил меня ветер, как сеть без улова
В небо закидывал: с улочек – ввысь,
От встречи – к прощанью.
Средь золота листьев – осени обещанья
От весны и до жита
Митенкой тихо слетая, любовь
Полнолуние нам являла.

(Меня слепят дни бушеванием тел -
Плавится сталь, тишиною сменяясь едкой
Без остатка размотана нить ночей
Потерпевшие – тычинки родины брачной.)

Кто-то ждал меня в ореоле скрипок,
Но нашел в землю вросшие уступы башни,
Чья спираль протянулась гораздо глубже
Хриплого золота всех листьев на свете
Глубже, в геологии боры сказочные,
Словно шпагой пронзил, метеорами блистающей
Непослушною ладонью ласковой
Самое лоно земли.

Лоб в глубокой ложбине волн утопил
Каплей просочился в недра планетные
И уткнулся незряче в жасмин
Утомленной весны человеческой.


II
Цвет цветку передаст драгоценный росточек,
Скалы хранят его, небрежно бросив
В песок, на алмазы полинялого платья
А человек, тончайший лепесток света скомкав
В родниках на дне морском рожденный,
Буравит дрожащий в руках металл.
Вскоре на колченогом столе среди хлама и завязей дыма
Подтасованным нечто – в остатке – душа:
Абразив и бессонница, стылые льдинки слез
В океане, но этого мало –
Убей ее, заставь биться в агонии бумаженций ненавистью,
Покрывалом скрой повседневности, в клочья
Раздери ее рубищами колючепроволочными.

Нет: в небесах, коридорчиках, в море, пути ли
Кто без ножа сбережет (как извечно алые маки)
Свою кровь? Из товара печального ярость
Соки выжала – товара торговца людьми.
И пока на макушке вишни роса оставляет
Уже тысячу лет письмена прозрачные
Все той же ветви их ожидающей, о сердце, о лоб,
Размолотый в котлованах осени –
Сколько раз на улицах зимних города,
В автобусе, лодке в сумерках, одиночестве
Самом угрюмом в разгаре праздника, среди шорохов
Теней и боя колоколов, в потаенном гроте
Услады
Я хотел замереть, ловя вечную жилу бездонную
Как то раз в камне встреченную или в молнии
Поцелуя.

(У хлеба несмолотого – история золотистая
Грудок налитых неизмеримой нежностью
Слоя зародышей.
Неизменная, в столкновении с костью она рассыпается.
У воды – отчизна прозрачности,
Колокол с диапазоном
От одиночного снега до кровавых волн.)

Зацепить удалось мне лишь горстку лиц
Или то были маски,
Сброшенные как дешевые кольца под золото,
Скинутое белье дочерей осени бешеной,
Тряханувшей несчастное дерево родов
Испуганных.

Не было закутка, чтоб рука моя успокоилась,
Подвижного будто вода
Запруженного родника
Или твердого как стекло, как штыб антрацита,
Чтоб ответить теплу или холоду
Моей простертой руки.

Кем мы были? В какой из мигов
Разговора
Незащищенного от складской переклички,
В каком из металлических наших движений
Нерушимая, непреходящая, таилась
Жизнь?