Билли Коллинз. Пикник, молния

«Обстоятельства и причина смерти
моей весьма фотогеничной матери
были довольно оригинальные (пикник, молния);
мне же было тогда всего три года»
                В. Набоков, "Лолита"


Вполне возможно, что на тебя
упадет метеор или одномоторная Сессна,
в то время, как ты дОма читаешь в кресле.
Пешеходов обычно сейфами плющит,
падающими из окон, в комиксах (в основном),
но, всё же – это возможно, как, впрочем,
и вспышка молнии летом, термос,
пролитый на траву. И мы знаем,
что сигнал может прийти изнутри.
Сердце – никаких валентинок –
вдруг решит заглохнуть после обеда,
остановить мотор просто так,
как выключают свет,
или крошка-десантный баркас
отчалит по кровеносной реке,
для атаки на мозг-монастырь,
незащищенный с тыла. Вот о чём
я размышляю, бросая компост
в тачку лопатой, затем заполняю
цветочные ящики, утыкАя
борозды дряблыми корешками
красного бальзамина – хваткая длань
Смерти, готовая выпрыгнуть из рукава
просторного балахона. И тогда
почва полна чудес, листья крошатся,
как штукатурка на фресках,
сосновые красно-бурые иглы, жучок
быстро зарылся обратно в жирную глину.
И, наконец, тачка иссиня голубеет,
облака крахмально белеют, и всё,
что я слышу – это скрежет стального ребра
по круглому камню, песню мелких растений,
поющих, подняв лица к небу, и щелчок
солнечного циферблата люпина, в момент,
когда один час перетекает в другой.

(с английского)

PICNIC, LIGHTNING
by Billy Collins

"My very photogenic mother died
in a freak accident (picnic, lightning)
when I was three." 
                V. Nabokov, "Lolita"


It is possible to be struck by a
meteor or a single-engine plane while
reading in a chair at home. Pedestrians
are flattened by safes falling from
rooftops mostly within the panels of
the comics, but still, we know it is
possible, as well as the flash of
summer lightning, the thermos toppling
over, spilling out on the grass.
And we know the message can be
delivered from within. The heart, no
valentine, decides to quit after
lunch, the power shut off like a
switch, or a tiny dark ship is
unmoored into the flow of the body's
rivers, the brain a monastery,
defenseless on the shore. This is
what I think about when I shovel
compost into a wheelbarrow, and when
I fill the long flower boxes, then
press into rows the limp roots of red
impatiens -- the instant hand of Death
always ready to burst forth from the
sleeve of his voluminous cloak. Then
the soil is full of marvels, bits of
leaf like flakes off a fresco,
red-brown pine needles, a beetle quick
to burrow back under the loam. Then
the wheelbarrow is a wilder blue, the
clouds a brighter white, and all I
hear is the rasp of the steel edge
against a round stone, the small
plants singing with lifted faces, and
the click of the sundial as one hour
sweeps into the next.