Тревожащие музы

 Мама, мама, что за тетку,
 Что за мерзкую кузину
 Ты ко мне не пригласила
 На крестины?- Глянь, прислала
 К люльке женских три подобья,
 Чтоб кивали и кивали
 Головой- грибком для штопки
 Слева, в ногах и в изголовьe.

 Всех ты  запекала сразу
 Bедьм в имбирную коврижку,
 Сочиняла по заказу
 Сказку об Отважном Мишке.
 Мама, видела ли ясно
 Трех вокруг моей постели?
 Ты нашла ли заклинанья
 От безротых и безглазых?

 В бурю нас, детей, кормила
 Овалтином и печеньем.
 Фейерверком бились стекла
 В кабинете- ты ж учила
 Декламировать в ночи:
 “Бука, бука, Тор сердит!
 Нам не страшно, уходи”-
 Но те три ломали ставни.

 Дети выступали в школе;
 В танце легком светлячковом
 Их фонарики мигали.
 Я же в стороне стояла,
 В платье с блестками, недвижна
 Под пятой мрачноголовых
 Крестных мам, и ты рыдала.
 Тени ж только удлинялись.

 Репетиторы потели
 Над моим туше натужным.
 Ты мои хвалила трели,
 Арабесок неуклюжесть.
 Музыки не понимая,
 Сколько б я ни упражнялась,
 Я училась, дорогая,
 У муз, что ты не нанимала.

 На зеленом чудном шаре,
 В небывало ярком свете
 Над цветочною поляной,
 Я проснувшись, вижу, мама,
 Как паришь ты в синем небе
 И зовешь меня упрямо.
 Тут же лопнула планета,
 Попутчиков я увидала.

 Слева, сзади, нощно, денно
 Вахта. Каменные платья,
 Лица, как и в день рожденья
 Моего, и только тени
 Удлиняются в закате
 Вечном- это ль не проклятье
 Данного тобою царства,
 Мама. Но я верна им ныне.

Перевела Галина Иззьер

 
У МУЗ В ПЛЕНУ

(по картине Д. Кирико «Тревожащие музы»)

 

Мама, какую дурацкую фею,

Какую уродливую кузину

Ты так оплошно не пригласила

Когда-то давно на мои крестины?

Вот она тогда и послала, в отместку,

Вместо себя этих жутких дам,

Чтобы они  всё кивали, кивали

Яйцеподобными головами

У колыбели моей по ночам!

 

Мама, ты так рассказывала сказки,

Что был не страшным даже медведь,

А ведьмы  всегда запечёнными оказывались

В имбирные коврижки… Но я не про ведьм:

Видела ли ты этих дам? Могла ли

Хоть словом избавить меня от них,

Чтоб по ночам они не кивали

Безротые, безглазые, с какими-то швами

На лысых луковицах пустых?

 

В ту самую бурю, когда все двенадцать окон

В отцовском кабинете прогибались от ветра,

Как пузыри готовые лопнуть,

Ты печеньем  и  яблочными консервами

Поздно вечером нас кормила, и

Пела с нами: «Бум-бум, злится Тор,

Нам плевать на этот вздор»

А  вот эти дамы просто стёкла разбили!

 

Когда школьницы, мигая фонариками,

Стали «Жучка-светлячка» танцевать,

Я стояла в стороне с отяжелевшими ногами

И не могла ногу поднять

В тени этих моих унылоголовых

Крёстных, а ты плакала целый час,

Я не могла сказать ни слова,

Тени удлинились, и свет погас …

 

Мама, ты гнала меня учиться музыке,

Мои гаммы никто кроме тебя не хвалил,

А ведь все учительницы считали,

Что на ухо мне медведь наступил!

И хоть я свои деревянные пальцы

Тренировала часами – всё ни к чему.

А я в то же время училась, признаться,

Не там, и не так, и не тому

У этих незваных дам, этих муз…

 

Как-то я проснулась и увидала

Тебя в синем воздухе надо мной.

На зелёном шарике всё сверкало

Яркими птицами, цветами, травой,

И эта планетка  с тобой уносилась

Как мыльный пузырь, ты звала: «эй, сюда!»

А я, обернувшись в другую сторону,

Смотрела только на этих дам…

 

День, ночь, у моей постели

Они, в тех же каменных платьях, со мной.

Лица так же пусты, как тогда на крестинах,

Тень от солнца пугает длиной:

Ведь оно и не взойдёт, и не закатится, а тени –

Не сдвинутся, тени колонн кривых.

В этот мир ты меня поместила с рожденья …

Мама! Мне никогда не оставить их!

 Перевод В.Бетаки


___

 The Disquieting Muses by Sylvia Plath

 Mother, mother, what illbred aunt
 Or what disfigured and unsightly
 Cousin did you so unwisely keep
 Unasked to my christening, that she
 Sent these ladies in her stead
 With heads like darning-eggs to nod
 And nod and nod at foot and head
 And at the left side of my crib?

 Mother, who made to order stories
 Of Mixie Blackshort the heroic bear,
 Mother, whose witches always, always,
 Got baked into gingerbread, I wonder
 Whether you saw them, whether you said
 Words to rid me of those three ladies
 Nodding by night around my bed,
 Mouthless, eyeless, with stitched bald head.

 In the hurricane, when father's twelve
 Study windows bellied in
 Like bubbles about to break, you fed
 My brother and me cookies and Ovaltine
 And helped the two of us to choir:
 "Thor is angry: boom boom boom!
 Thor is angry: we don't care!"
 But those ladies broke the panes.

 When on tiptoe the schoolgirls danced,
 Blinking flashlights like fireflies
 And singing the glowworm song, I could
 Not lift a foot in the twinkle-dress
 But, heavy-footed, stood aside
 In the shadow cast by my dismal-headed
 Godmothers, and you cried and cried:
 And the shadow stretched, the lights went out.

 Mother, you sent me to piano lessons
 And praised my arabesques and trills
 Although each teacher found my touch
 Oddly wooden in spite of scales
 And the hours of practicing, my ear
 Tone-deaf and yes, unteachable.
 I learned, I learned, I learned elsewhere,
 From muses unhired by you, dear mother,

 I woke one day to see you, mother,
 Floating above me in bluest air
 On a green balloon bright with a million
 Flowers and bluebirds that never were
 Never, never, found anywhere.
 But the little planet bobbed away
 Like a soap-bubble as you called: Come here!
 And I faced my traveling companions.

 Day now, night now, at head, side, feet,
 They stand their vigil in gowns of stone,
 Faces blank as the day I was born,
 Their shadows long in the setting sun
 That never brightens or goes down.
 And this is the kingdom you bore me to,
 Mother, mother. But no frown of mine
 Will betray the company I keep.