Миражи

      ***
 Паутинкой облаков
 белая акация
 зелень звонкую дворов,
 точно апликации
 оплела и через край
 арок перевесилась.

 И зажмурившись, так ярко
 солнце и так весело
 хлещет в мае жарким ливнем
 белого сияния.

 Сквозь пролёты в перспективе
 полукругом здания.

 
         ***
А помнишь, как с тобою плыли
под парусами и восток
светлел, подсвечивая лилии,
цветущие на гребнях волн.
Ещё в разлёт три лёгких линии
изящным росчерком Бердслея,
и своды трепетные скинии
зажуравлели.



         ***
И случайным задержавшись взглядом,
замерла – из розовой пучины,
чуть вспучив дымящую покатость
плавно выплывает бригантина,

и пучина розовою пеной
с парусов так медленно и строго,
что сбежав по каменным ступеням,
снова замираю от восторга.

И на миг мне снова показалось –
это из-за тридевять веков,
обменяв на мед густой и сало,
возвращаются с богатыми дарами
для сирот оставленных и вдов
россы под тугими парусами.
И с полудня в каменных палатах
будут разливаться голоса
жён возлюбленных и литься до заката
дорогие вина…
             … из пучины
розовые вздыбив паруса
плавно выплывает бригантина.

           ***

Резко бубен ударил, ударил и стих,
но забился под пальцами старой
забубенной цыганки серебряный вихрь,
рассыпаясь по струнам гитары.

И не в силах сдержать ускользающих рук,
заломив непослушные руки,
молодая цыганка взметнулась и ру...
рукава полетели по кругу.

И срывались с пылающих губ то мольба,
то недобрые злые угрозы.
И звала, и молила, к ладоням припав,
И сдирала ладонями слезы.

И рыдала из рук вырываясь струна,
обжигая белым накалом.
И цыганка, пьяней молодого вина,
на бегу скакуна оседлала.

        ***
И осатанелая,
белая как смерть,
выгнула тело
и что силы есть
плетью ударила –
вздыбило до звезд
от удара бешеного.
В бешеный разлет
понесло над степью
и с горячих губ
сорвало и в сторону ветром:
«Душегуб!
До пьяна ль напился
зелена вина?»
Загнала до смерти
быстрого коня.
Загнала и бросила.
И шатаясь прочь,
Распустивши волосы
в спекшуюся ночь.

        ***
Упасть в траву и век лежать
                не поднимая век
и слушать звёзд цыкадный стрек
                на сотню вёрст вокруг.
И слышать, как трава растет
                сквозь пальцы рук и ног
и постепенно забывать,
                откуда
                и зачем
плывёшь в душистом челноке
сквозь влажный шепот губ,
касанье нежное,
         и вдруг
…          очнуться
                и заплакать
 увидев, как цветет в руке
   проросшая фиалка.
 
        ***
Тишина, лишь звездный стрекот –
рву и рву.
Пахнут руки, пахнут губы,
но пройти
не могу  к порогу дома –
все пути
заросли травою дикой
лебедой.
Просыпаюсь – лебедою даже за
горизонтом пахнут в море небеса,
пахнут руки, пахнут губы –
и реву