Г. Гейне. Затихли ночью все слова...

H.Heine. (1797-1856).Im suessen Traum, bei stiller Nacht

Затихли ночью все слова
И вот, посредством волшебства,
Разрушив все границы сна
В мой уголок пришла ОНА.

Портрет чистейшей красоты –
Улыбку дарит и мечты,
Вбирает сердце в свою власть,
Но в сердце смелость родилась:

- «Всё забери, чем я богат –
Отдать за ласки твои рад
Всё, и тебя любить готов
С полночи и до петухов!»

Был взгляд её признательным,
Духовно содержательным;
Сказала дева не тая:
- «Нужна мне лишь душа твоя!»

- «Жизнь молодую, кровь мою
Тебе я, ангел, отдаю.
Но не проси ни там, ни здесь
Блаженство царствия небес».

Слова я выпалил спеша –
Но как же дева хороша!
И вновь твердит мне не тая:
- «Нужна мне лишь душа твоя!»

Как колокол в мозгу моём
Звучат слова и, как огнём,
В душе пытаются пылать:
О, как же трудно мне дышать!

Был белых ангелов кружок
Златым сияньем окружён,
Но атакован этот рой
Ужасных демонов толпой.

Они, напав на ангелков,
Прочь оттеснили ангелков;
И, в продолжение чудес,
И демонов отряд исчез.

Я наслаждению хотел
Предаться с милой. Но как мел
Она бледна. Дрожит, как лань
И плачет, словно от страданий.

Причину слёз могу понять –
Я стал ей губы целовать:
- «О, слёз поток смири и яро
Моей любви отдайся жару!

Отдайся страсти, что так жжёт!» -
Вдруг кровь моя свернулась в лёд:
Земля дрожит, боюсь упасть,
А пекло разевает пасть.

Из чёрной глотки – чёрный дым,
И образ милой стал чужим.
Из рук моих исчез, как тать –
Остался я один стоять.

Вновь пляска вкруг меня, а в ней
Мелькают тысячи чертей;
Теснят меня, хватают, жмут
И смехом уши насквозь рвут.

И всё тесней бесовский круг.
И всё назойливее звук:
- «Ты душу, душу нам отдашь –
И навсегда теперь ты наш!»

Перевод с немецкого 12.11.11.

   6

Im suessen Traum, bei stiller Nacht,
Da kam zu mir, mit Zaubermacht,
Mit Zaubermacht, die Liebste mein,
Sie kam zu mir ins Kaemmerlein.

Ich schau sie an, das holde Bild!
Ich schau sie an, sie laechelt mild,
Und laechelt, bis das Herz mir schwoll,
Und stuermisch kuehn das Wort entquoll:

"Nimm hin, nimm alles, was ich hab,
Mein Liebstes tret ich gern dir ab,
Duerft ich daf;r dein Buhle sein,
Von Mitternacht bis Hahnenschrein."

Da staunt' mich an gar seltsamlich,
So lieb, so weh und inniglich,
Und sprach zu mir die schoene Maid:
"Oh, gib mir deine Seligkeit!"

"Mein Leben suess, mein junges Blut,
Gaeb ich, mit Freud' und wohlgemut,
Fuer dich, o Maedchen, engelgleich -
Doch nimmermehr das Himmelreich."

Wohl braust hervor mein rasches Wort,
Doch bluehet schoener immerfort,
Und immer spricht die schoene Maid:
"Oh, gib mir deine Seligkeit!"

Dumpf droehnt dies Wort mir ins Gehoer,
Und schleudert mir ein Glutenmeer
Wohl in der Seele tiefsten Raum;
Ich atme schwer, ich atme kaum. -

Das waren weisse Engelein,
Umglaenzt von goldnem Glorienschein;
Nun aber stuermte wild herauf
Ein graeulich schwarzer Koboldhauf'.

Die rangen mit den Engelein,
Und draengten fort die Engelein;
Und endlich auch die schwarze Schar
In Nebelduft zerronnen war. -

Ich aber wollt in Lust vergehn,
Ich hielt im Arm mein Liebchen schoen;
Sie schmiegt sich an mich wie ein Reh,
Doch weint sie auch mit bitterm Weh.

Feins Liebchen weint; ich weiss warum,
Und kuess ihr Rosenmuendlein stumm. -
"O still, feins Lieb, die Traenenflut,
Ergib dich meiner Liebesglut!

Ergib dich meiner Liebesglut-"
Da ploetzlich starrt zu Eis mein Blut;
Laut bebet auf der Erde Grund,
Und oeffnet gaehnend sich ein Schlund.

Und aus dem schwarzen Schlunde steigt
Die schwarze Schar; - feins Lieb erbleicht!
Aus meinen Armen schwand feins Lieb;
Ich ganz alleine stehenblieb.

Da tanzt im Kreise wunderbar,
Um mich herum, die schwarze Schar,
Und draengt heran, erfasst mich bald,
und gellend Hohngelaechter schallt.

Und immer enger wird der Kreis,
Und immer summt die Schauerweis':
"Du gabest hin die Seligkeit,
Gehoerst uns nun in Ewigkeit!"