божественная комедия ад песнь двадцать пятая

И он сказал,потом опять смеялся.
Потом замолк и засмеялся вновь.
И кукиш вдруг над нами показался.

И он сказал-Вот вам моя любовь!
Моя любовь,змеиный яд шипящий.
Змея на шее слизывала кровь.

Другая где-то зашипит за чащей.
И вот уже блеснула возле рук.
И каждая-вдруг стала говорящей.

-А мы тебя избавили от мук.
Иди за нами,мы тебе расскажем,
И слушай,слушай наш усталый звук.

Мы руки твои кольцами обвяжем.
И горло сдавим тише и нежней.
Иди за нами,мы тебе прикажем,

Как стать счастливей,среди вечных змей.
Он побежал,а змеи вились,вились.
А змеи в нем нашли так много шей.

В самой Маремме мы вдруг очутились.
Я там не видел столько змей вовек.
И их тела в зарницах отразились.

А кольца опускались возле рек.
И вдруг дракон блеснул огнем крылато.
И в том огне,пропал тот человек.

-Гляди на Кака,имя то проклято.
Где он ступал, там только кровь и кровь.
У Авентии есть четыре ската.

Он там живет и празднует любовь.
Кто там проходит...пропадает сразу.
И больше их нигде не встретишь,вновь.

Сам Геркулес признал эту заразу.
Но все равно,его он бил не раз.
Уйди назад! Я верен был приказу.

И отступил...и спрятался от глаз.
Когда же я назад ушел устало.
Три духа где-то сели возле нас.

Они все трое сели,как попало.
Один из них кричал,а это кто!
Сама судьба их сердца не узнала.

А этих душ слетелось...уже сто.
И странно мне на них глядеть отсюда.
Они вдали...блеснут,как решето.

Явь или сон, а может просто чудо.
Но все равно,я одного узнал.
-Да это Чайфа,кавалер от блуда.

И здесь в аду,все так же зазывал...
А мой читатель мне поверит скоро.
Я много видел,много описал.

Я не успел коснуться разговора.
Как к душам тем метнулось пара змей.
Они сплелись движением узора.

Узором приближаясь к ним плотней.
Одна змея сплелась у ног злодея.
Наверно здесь и плакал он о ней!

Она к нему прильнула вдруг нежнее.
Он улыбался и шептал в ответ.
Она у ног сплетается быстрее.

А кольца эти сделали браслет.
То ли цветов, а то ли ребер громких.
И эти ребра заслонили свет.

А два ребра,каких-то очень тонких,
Упали вдруг и зазвенели вдруг.
И возле рук его устало-ломких,

Сплели воздушный и зловещий круг.
Она опять сплетали и сплетали.
Пока от дали не раздался звук.

Его друзья от страха задрожали.
И закричали,он сейчас пропал...
А эти кольца словно звуки стали...

Он постепенно распадаться стал.
И только шелест возле ног усталых.
Чтобы любовник...вдруг не убежал.

Кусков так много стало вдруг кровавых.
И множились,и множились они.
И много левых...еще больше правых.

А между них...зловещие огни.
Они росли и падали под ноги.
Потом все стали,вроде размазни.

Потом их в слепок превратили боги.
Потом они запахли,как дерьмо.
И все ползли в какие-то чертоги.

И между них рождалось,оно.
Змеиный блеск...змея опять блеснула.
Потом от змей все стало так черно.

Змея опять змееныша лизнула.
Один ползет,потом ползет второй.
Змеиный мир рождался в звуках гула.

Душа вопила...где-то надо мной.
Потом замолкла,но еще летала.
Потом опять сливалась с тишиной.

Потом она смотрела и не знала.
О чем просить и что змее сказать.
А та в ответ ее опять кусала.

Шипеньем продолжая проклинать.
Лукан,Лукан,ты знал такие муки.
Но ты не знал,что я их буду знать.

И пусть Овидий,даже в час разлуки,
Опять споет про этих жутких змей.
Они шипят и падают на руки.

А руки в язвах черных от червей.
И черви почему-то зашептали.
Твои стихи нас жалили сильней.

Мы снова дни далекие узнали.
И твой рассказ чудесный и святой.
Там столько душ надежды превращали,

Усталой,вечно трепетной слезой.
А это тело странно нагибалось.
И из ноги вставало...головой.

Потом оно уже рукой казалось.
И превращалось снова и опять.
А кожа эта медленно срывалась.

Как будто бес ее велел срывать.
И снова наступило превращенье.
И мы уже устали это знать.

И душ полубезумное круженье.
Они боялись превращений тех.
А ноги стали глазом на мгновенье.

А те глаза боятся видить грех.
А души эти кружать не спеша.
А тело превращает для утех,

Какая-то бесовская душа.
Уже ни в чем нет смысла и значенья.
Уже сам смысл уходит вдаль спеша.

В аду мы часто видили гниенье.
Мир скорбных душ всегда так загнивал.
Но каждое зловещее мгновенье.

Я видел то,что никогда не знал.
Какие-то гниющие уроды.
И я от страха снова трепетал.

Какие-то безумные все роды.
Какой-то миг безумный и больной.
Кусок гниет и требует свободы.

И навсегда сливался с сатаной.
И это тело снова разрывало.
И снова ужас плакал с тишиной.

И эти души снова рвало,рвало.
И запах этот замирал в груди.
Живот блеснул и сбросил покрывало.

А там внизу...что вечно впереди.
А это...диким смехом нас пронзает.
И говорит,не мешкай,подойди.

А сотни душ природа проклинает.
И делит их и снова создает.
Один кусок с червями загнивает.

Другой кусок с червями проживет.
Круговорот и все опять по кругу.
Но здесь в аду и круг совсем не тот.

Я больше сердце не отдам испугу.
Все говорят и только я молчал.
Я Пуччо улыбался словно другу.

А он меня уже не понимал...