божественная комедия ад песнь восемнадцатая

И есть места знакомые по кругу.
И в них всегда печальней и страшней.
Сама надежда отдает испугу,

Свои печали,как-то веселей.
И мы летим как раз к такому месту...
Стоит колодец в тишине полей.

И мы уже готовимся к оресту.
И здесь летим среди зарниц и скал.
И камни своим видом ближе к тесту,

Которое...безумец замешал.
И снова горы,камни и подвалы.
И снова я от боли задрожал.

И замок вдруг...а в нем все залы,залы.
И стены с полумертвой красотой.
И мы летим печальны и усталы.

Через ворота,по траве густой.
Какой-то ход,блеснувший у колодца.
Какой-то ход,пропавший за горой.

И взгляд вдали какого-то уродца.
Здесь Герион нас молча опустил.
Учитель мой восторженно смеется.

И я за ним бежал...и все спешил.
И видел я ужасную картину.
Во рву тела усталый мрак накрыл.

И каждый выгибал устало спину.
Ложился в ряд и снова восставал.
И снова полз потом на середину.

Зачем он полз...он все равно не знал.
Потом они шагали ряд за рядом.
И каждый ряд,вдруг превращался в вал.

Одни в собор пришли с безумным взглядом.
Другие встали где-то у горы.
Кровавый бес их бил одним снарядом.

Безумно веселясь от той игры.
И бил опять,и улыбался снова.
И снова раздавал им всем дары.

Они визжали,не сказав ни слова.
И замолкали...плакали и вдруг.
А плеть опять упасть была готова.

Когда они все прыгали вокруг.
Я пригляделся и узнал кого-то.
Наверно мой когда-то бывший друг.

И на лице блеснула позолота.
И на груди сплетала цепь узор.
А мне узнать,мне так узнать охота.

Кто на меня бросал последний взор.
Учитель мне  велел бежать скорее.
Пока они не скрылись за собор.

Душа моя заплакала сильнее.
Когда я вдруг узнал кто это был.
Каччанемико Венидиколее...

-Тебя узнал я,слышишь и простил.
А он в ответ мне прошептал не смело.
-Я здесь в аду,за то что согрешил.

Ты помнишь ту,звалась Гизолибелла.
Она потом маркизу отдалась.
Она тогда казнить всех повелела.

Чтобы никто не знал про эту связь.
А я тогда трусливо шел за нею.
В надежде странной,за нее молясь.

И вот сейчас об этом сожалею.
Но все напрасно,я уже в аду.
А тех казнили,вывев на аллею.

Могил их нет и я их не найду.
И бес его ударил сильно лапой.
-А ну быстрее лезь в сковороду!

Душа твоя здесь будет двадцать пятой.
А я пошел к учителю опять.
Над тишиной усталой и крылатой,

Шагать,смотреть...и снова зашагать.
И мы залезли молча на вершину.
Чтобы уже безумцев не встречать.

Чтобы не видеть страшную картину.
Того,кто шел навек забыв себя.
И я опять надежду эту выну.

Чтобы другим дарить  ее... любя.
Учитель мне сказал-Гляди и помни.
А бес в ответ смеялся теребя,

Те души,возле бешенной жаровни.
И вот толпа опять бежит на нас.
И я сумел запрятаться за дровни.

И там сижу,уже четвертый час.
-Гляди ты видишь,прошептал учитель.
Бежит сюда,с гримасою у глаз.

Он был купец,хозяин,повелитель.
Ясоном звали и боялись все.
Безжалостный и вечный накопитель.

Он где-то там на выжженной косе,
На Лемносе,средь моря и развалин,
Явился в зачарованной красе.

И Гимсипиду взял,как пьяный барин.
Потом ее как барин обманул.
И бросил где-то там,возле окраин.

Когда ребенок на груди уснул.
Теперь в аду он носится распятый.
Горит в огне,под этот дикий гул.

А женский голос все кричит,проклятый.
Ты бросил нас и сгинешь навека!
Сказал и смолк загадочно вожатый.

Загадочно глядя на облака.
И он пошел опять тропой куда-то.
Тропа бежала к нам из далека.

И снова видим ров в огне заката.
И снова души странные сплелись.
Для них одно мученье и расплата.

Для них одна мучительная высь.
Где вечный ад своим огнем терзает.
Откуда крики в бездну сорвались.

И дно под ними свою даль теряет.
И вверх,и вниз они ползут,ползут.
И кто их в этом скопище узнает.

Когда вдруг рядом будет плакать тут.
Безумный мир,безумные страданья.
Любое сердце в клочья разорвут.

Дерьмо кругом для вечного лизанья.
И все они создали из него...
И вот опять сидят у изваянья.

Пытаясь дно создать из ничего.
И вдруг один взглянул и крикнул громко.
-Тебя когда-то видел одного.

Он мне напомнил грубого ребенка.
Его я тоже долго узнавал.
Он там в дерьме,где кружится воронка.

Он там в дерьме,где вал сменяет вал.
Алессио Интермителли,ты ли...
А он в дерьме крутился и стонал.

Меня опять вопросами смутили.
Учитель мне сказал,сказал.
-Смотри туда,ты видишь там застыли.

Глаза чужие,возле черных скал.
И руки рвутся,и нога дерется.
Косматая и бешенный оскал.

Она Фаидой бешенной зовется.
Царица блуда,навека веков.
В порыве сладострастном изовьется...

И будет звать загробных мужиков...