Юджин Ли-Гамильтон. Золото Мидаса

Поэт -- алхимик мысли, как Мидас,
Тот царь фригийский, чье прикосновенье
Немедля вызывало превращенье:
Всё становилось златом в тот же час.

Он тоже над ручьем лотка не тряс,
Не изучал вовек хитросплетенья
Пещерных нор. По воле вдохновенья
Ему дарован золота запас.

Но горе для него -- помилуй, Боже! --
Коль он запрется в тесной кладовой
И позабудет, для чего живет.

Ты жаждал мира золотого? Что же,
Стал самородком хлеб насущный твой,
И золотом забит поэта рот.

GOLD OF MIDAS.

The poet is the alchymist of thought --
The Midas whose too sovereign touch, of old,
Transmuted every trifle into gold,
And gilt the very clay the potter wrought.

No common mountain torrent he has sought
And bathed his soul in, but has straightway roll'd
Auriferous sands; no maze where he has stroll'd,
But gleams with ponderous ingots rich as aught

That Midas ever gilt. -- But woe, thrice woe,
If, locked in his own gold, he should forget,
Like that same Midas, how and why we live:

He craved a Universe of gold; and lo,
The bread became a nugget as he ate,
And filled his mouth with all that gold can give.