Крапивный ожог

Крапивный ожог или чай с малиной
упраздняет пределы пространства – свернув с хайвея,
бредешь по брусчатке, срастаясь с картиной,   
пешеходом под гору, еще левее –
деревянный барак, лопухи. Начало.
Бузина в огороде. Травяной рай,
где желанный кол и даже мочало
не измочалено жизнью: иди, выбирай,
примеряй будущее по плечу и росту
(в летчики бы пошел – пусть научат),
в будущее из детства смотреть просто,
даже если мысли о смерти мучат.

Серебристый голос и рубка дров.
Стоматит. Кормление с ложечки. Чтение сказок.
Не видать бы старенья матерей и отцов.
Не глядеть бы в лица посмертных масок.

«Липа». Шуберт над озером Нарочь,
и в зеркальную воду, что отравлена напрочь,
снова вхожу. И летят обертоны,
заглушая прибой нью-йоркского полдня.
Мы живем, корнями врастая во время,
подставляя ветрам поредевшие кроны,
о том, чего не случилось, помня.

Обживаю пространства, скряга и мот,
и кесарево отдаю суесловью.
Жизнь, золотая растрата, коль повезет,
ты подкатишь к острову-изголовью,
и царевич выйдет из бочки на берег,
он не знает бессмертья и в смерть не верит.

Двор. Деревянный барак. Рубка дров.
И на свете так много еще островов.