Новый яростный мир

      Эта поэма ы несколько ином виде была впервые опубликована в альманаже "Побережье" № 13 (Филадельфия)

1.
За шесть дней сотворил наскоро
и напутствовал их: “Живите”.
А потом был потоп и диаспора —
мы просеяны в сите
стран, границ, рубежей
и чем дальше живем, тем нежней
любим заборы и стены
и — себя непременно.

Это — чересполосица:
плевелы да злаки
да ещё (рифма просится)
полоснувшие небо знаки,
так некогда в небе от Месембрии до Арктура,
византийцы узрели огромный огненный меч,
при Гераклии, как повествует Паунд, сиречь
в “Песни 96-й”, посвящённой игре Фортуны
да строительству совершенного Града,
воссиявшего на Востоке, как Божье знамя,
борьбе с Хосровом и прочими племенами
(распилили Колосса Родосского и пригнали стадо
из 900 верблюдов, дабы продать и пустить в переплав),
и так — с переменным успехом – до борьбы с талибами,
вот уж воистину – смертию смерть поправ —
борьбой за цивилизацию это назвать могли бы мы,
когда бы сами не сметали с земли города, как те, —
победители будут жить в пустоте.

Может, словят Осаму,
может, споют Осанну,
в храмах отслужат мессы,
сказано ведь: свято место…
Молиться можно в сабвее,
чтобы доехать до места,
чтобы не дали по шее,
чтоб не рванули бомбы.
Теперь не уйти в катакомбы
и не уехать в Сарматию:
земля становится меньше,
должно быть, эффект сжатия
расстояний, вернейший
залог жестокого противостояния.


А ты видал ли, милейший,
обморок расстояния,
когда убивают любя,
как самого себя:

поцелуй его на прощание —
шприц, дружок, не распятие:
иглу перед казнью всегда
подвергают стерилизации —
ныне эпоха гуманности,
изощрённой цивилизации,
точечного бомбометания,
точка отсчёта в данности
призрачного обетования.

2.
С возрастом мы становимся хладнокровными,
как рептилии, трудно бывает
отогреться на солнышке, и не моргнешь глазом,
когда видишь, как убивают,
особенно, когда всех разом —
сказал же великий убийца Сталин,
что трагедия — это смерть одного,
а когда смерть измеряется миллионами —
это статистика, потому Каин
окаян и в веках нераскаян,
а по Сталину истосковались уже патриоты:
еще вчера шли на приступ Останкино роты,
а завтра пойдут легионами,
и не забудем, что есть радикальное средство
от перенаселенья планеты:
ядерная, нейтронная, водородная —
дело вкуса или момента,
главное, чтобы ярость проснулась благородная,
которую нужно умело довести до кипения,
чтоб спастись от варваров или неверных, за это
отвечать, как всегда, придется Истории —
слаба оказалась Клио в теории,
в отличие от хладнокровной Урании,
водительницы Энея, Колумба, Кортеса,
обрекших народы на вымирание.

Мы живем, говорят, в 21 веке,
жить, говорят, стало весьма интересно,
но людей, как и прежде, держат в клетке,
четвертуют и распинают,
с тою лишь разницей, что ныне
отрезают им головы перед кинокамерой —
захватывающее, надо сказать, зрелище,
то есть захватывает дух
не только у того, кому голову отрезают.
Не успели заснять костёр,
на котором сожгли Джордано Бруно —
кто за это ответит — Клио или Урания?
В наше время опять истово веруют,
а может, неистово — разница стирается,
когда нечто взрывается.

3.
Тесно нашей надеже,
но далеки, как прежде,
от нас кольца Сатурна.
Эпоха сменила котурны
на сникерсы, то бишь кроссовки,
а царские колесницы
на бентли и мерседесы,
но мелковаты уловки:
в роллс-ройсах мелкие бесы
и звёздная шваль суетится.

Открывает новый век
новый русский имярек,
перестал он быть совком,
стал граблями и мешком
и садится, мелкий бес,
в шестисотый мерседес.
Не жалея ни о ком,
он мечтает лишь о том,
как бессмертие купить,
чтобы, типа, вечно жить,
но не может, блин, души
он найти — хоть задуши.

4.
В небе расцвёл махровый цветок,
то ли салют, то ли новая Хиросима,
наука свершила новый виток:
на Марсе воду нашли наши
механические пилигримы.

Будет жизнь на Марсе,
дайте только срок –
слава нашей НАСе —
не пройдёт и века,
возлюбленные собратия,
как повальной колонизацией
продемонстрируют на практике
преимущества демократии
во всей нашей галактике,
охваченной цивилизацией:
откроют филиалы Ситибанка и Голливуда,
НАТО, Евросоюза, ОПЕКа
(всё во имя и для человека), —
а потом, глядишь, из-под спуда
хлынет новая волна эмиграции.



5.
Одиссей вернётся к возлюбленной своей Пенелопе
через двадцать световых лет — 
его не заставит Кирка забыть о старушке-Европе
на самой прекрасной из всех планет.

А может, путешествовать будут впредь микрочипы,
свободные от страстей земных навсегда,
какой, право, прок от эмоций – всхлипы,
поцелуи, клятвы и прочая белиберда?

Гуманоид, живущий в Туманности Андромеды,
не поймёт, что такое грустно, весело или жалко,
ему будут так же дики все наши сомненья и беды,
как техасцу советская коммуналка.

Да и вообще какая может быть ностальгия,
когда в Ватикане будет вещать верховный мулла?
так некогда покорена была Византия,
где чудо Царьграда — Святая София — была.

Да, были герои, Ричард Львиное Сердце, Танкред и Орландо,
Чейни, Рамми да неистовый Джордж Дабл-ю Буш,
которые взялись за гуж, а точней, к сожаленью, за куш,
и посему вырежут цивилизацию, словно гланды,

а семь чудес света да близнецы-башни
останутся, как и должно, в анналах,
которые вспомнит, как снег вчерашний,
гуманоид, блуждающий в марсианских каналах.

Март 2004 Нью-Йорк