Отчуждение. Из книги Инверсии

***

Ущербная луна ощерилась
и ощенилась сука старая,
когда врасплох молвой захваченный
и всеми хватами захватанный
один терпелец и страдалец
попал в казенное пристанище,
и говорили, что пожизненно,
но выпало ему иначе:
он был возвышен до повешения,
в сан возведен на эшафоте –
в минуту отторженья жизни,
когда сильнее жизни жжение,
палач готовил жест торжественный,
достойный духоизвержения.

1995

 

***
Все оскорбленные унижены,
по дюжине в пучках нанизаны:
корпят корпельцы – щиплют корпию,
терпельцы теребят терновники
и терпентином натираются –
терпенья, словом, набираются;
страдалец сочинил утопию,
с Эдема сняв плохую копию,   
что делать, друже? В этой версии
палач и жертва – соучастники,
невиноватые виновники,
и жизни их – уже инверсии.

1995

 

***

Век приучаемся мы к отчужденью
жизни живой, тренируясь при жизни
в самозабвении и умиранье,
так приучаются к самозакланью,
так постепенно – ступень за ступенью,
как по ступенькам, сходят с ума:
в сонной ли сини, в тихой квартире
снятся покинутые дома,
сброшенных жизней змеиные шкуры
и чередуются в яростном мире
вспышки горячечной температуры
с тряским ознобом злой лихорадки.

Этот – возвышен до самоповешенья;
падая, корчится Мышкин в припадке;
в полночь беседует с чертом помешаный…
девочка снится мужчинам, играет
с Гумбертом и Свидригайловым в прятки
1995