Владимир Бурич

***

Бурич писал о себе: “Я родился 6 августа 1932 года в Александровске-Грушевском, расположенном на землях бывшего Войска Донского, в шахтерском городе, в русской (восточной) части Донецкого угольного бассейна, в городе, в котором учительствовал мой дед со стороны матери, Михаил Павлович Данильченко… Но своей родиной считаю Харьков, город, в котором встретились мои мать и отец, приехавшие в этот город на работу по назначению в проектный институт ГИПРОХИМ в качестве инженеров-химиков. В Харькове прошли мои дестские и юношеские годы до двадцати лет, за исключением трех военных лет (с 1941 по 1944), проведенных в эвакуации на Урале в городе Челябинске.
Осенью 1953 года, в связи со всесоюзной реорганизацией подготовки журналистов и преобразованием отделений журналистики на филологических факультетах в самостоятельные факультеты, перевелся на 4-й курс факультета журналистики Московского университета им. М.В.Ломоносова, который окончил в 1955 году.” (стр. 322, “Тексты”,1995, Сов.пис., Москва)
В его верлибрах, опубликованных после его смерти, находим еще одно автобиографическое свидетельство:

В младенчестве меня украли цыгане
На мясо

В семь лет предложил
к деревянным щитам приделать карманы
чтобы носить в них камни
и войско соседней улицы
было разбито

В одиннадцать лет
скрываясь от мертвого часа в окопе
на берегу водоема
был сражен
впервые увидев женское тело

об остальном вам станет известно
из выходных данных
моей невышедшей книги

(«ФАКТЫ К БИОГРАФИИ», «Тексты»,1995, стр.46)
Тема «невышедшей» книги мучила его всю жизнь. Работая редактором в издательстве «Художественная литература» а затем в «Молодой гвардии», он публиковал свои переводы прежде всего из поэзии славянских языков, которые он знал. Это были такие известные авторы, как чех Вилем Завада, поляки Тадеуш Ружевич, Мариан Гжещак, Тадеуш Шливяк. Он был награжден медалью польского Министерства культуры.
Его путь в «печать» был перекрыт после этого, сегодня вполне «безобидного» стихотворения:

Мир наполняют
послевоенные люди
послевоенные вещи

нашел среди писем
кусок довоенного мыла
не знал что делать
мыться
плакать

Довоенная эра –
затонувшая Атлантида

И мы
уцелевшие чудом

Не понравилось фронтовику Давиду Самойлову. А еще был фельетон в «Правде»: «Бездельники карабкаются на Парнас»…
Какие-то его верлибры я ухитрился давать в некоторых своих статьях в «Вопросах литературы» и «Литературном обозрении», иногда вместе со своими, в результате некоторые мои стихи («Мы будем играть в войну…») в позднейших учебниках стиховедения приписали Буричу. Ему же удавалось лишь изредка печататься в московских ежегодниках «День поэзии», начиная с 1966 г., когда вступление к его подборке написал знаменитый тогда Назым Хикмет. Нерифмованные стихи выглядели чуть ли не чужеродно среди общего рифмованного потока:
Акад. А.И.Алиханяну
***
Сорвите с меня повязку виденного
Сбейте с рук оковы сделанного

О это первое озеро
отразившее первое облако
Он сам именовал себя поэтом-«уитманистом», последователем Уолта Уитмена, и, культивируя новый для того времени свободный стих (слово «верлибр» как не русское он не жаловал), был и одним из первых его теоретиков. Его первая статья на эту тему вышла в дискуссии «От чего не свободен свободный стих», обнародованной в «Вопросах литературы» № 2 за 1972 г. под названием «От чего свободен свободный стих». В этой статье дана убедительная критика возможностей традиционного рифмованного стиха, в частности – «смысл стихотворения в громадной степени зависит от рифмопорождающих способностей пишущего, то есть рифма выступает в качестве стимулятора и регулятора ассоциативного мышления… Оттого-то и любят конвенциональные поэты называть процесс своего творчества «колдовством», «шаманством», «волшебством», «наитием» и т.п.»
Первый сборник поэзии В.Бурича появился на французском языке в переводах Леона Робеля в 1977 г. Затем в 80-х годах гг. вышли его книги в Польше (в серии «Humanum est» Краковского литературного издательства), в Югославии. Все это только усиливало репутацию литературного «диссидента». И только к концу 80-х свободный стих начал приближаться к русскому (тогда еще советскому) читателю. В 1988 г. выходит первый коллективный сборник поэтов-либристов «Белый квадрат» (изд. «Прометей», Москва): Вл. Бурич, К.Джангиров, В.Куприянов, А.Тюрин», ставший заметным явлением в литературной жизни Москвы, т.к. выход этой книги сопровождался многодневной выставкой-продажей. В том же году В.Бурич является одним из организаторов Первого фестиваля свободного стиха в Ленинске-Кузнецком. В 1989 г. он поучает международную литературную премию в Югославии : «Золотой ключ Смедерева». В Москве выходит новая антология верлибра «Время Икс» («Прометей»), и в этом же году в издательстве «советский писатель – его основная книга «Тексты, стихи, удетероны, проза». Удетеронами он именует минимальный поэтический жанр – однострочие («моностих»), напр. : «Разве можно сказать цветку что он некрасив?» («Тексты», стр.31) или: «А жизнь проста как завтрак космонавта» (Тексты», стр. 108). Прозой он обозначил свои стиховедческие работы, первая из которых – «Типология формальных структур русского литературного текста» еще по достоинству не оценена стиховедами, хотя он был прилежным участником многих стиховедческих конференций в ИМЛИ. Своеобразный его манифест -«Первая стихотворная традиция», первоначально было - «вторая», но затем он пришел к заключению, что свободный стих стоит именно в начале поэтического творчества. Он здесь полагает: «С точки зрения эстетической конвенциональные стихи являются конкретным выражением категории искусственности…, а свободные стихи – эстетической категории естественности». И далее: «Общей заветной мечтой и конвенциональных и либрических поэтов является создание стихов, в которых возникает эффект нерукотворности. Такое случается крайне редко. К этому я и стремлюсь». («Тексты», стр. 169)
Вл.Бурич умер 26 августа 1994 г. во время Стружских вечеров поэзии в Македонии. Стараниями его вдовы, поэтессы и переводчицы Музы Павловой в 1995 г. появились «Тексты, книга вторая, стихи, парафразы, из записных книжек» (Советский писатель, Москва), послесловие В.Куприянова. Туда вошло почти все неопубликованное, включая ранние пафосные рифмованные стихи. Большинство текстов, как и ранее, лирические и философские миниатюры:
«То о чем знаю только я
и о чем меня никто не спросит»
К сожалению, этой книги практически не было в продаже. Потому есть смысл напоминать о ней, так же, как и об единственной прижизненной, достаточно от нас удаленной.

Вячеслав Куприянов

.


Владимир Бурич

(из первой книги)


***

Время чтения стихов
это время их написания

прикосновение
стокрылого ангела
книги

разговор рыб
ставший слышимый
птицам

оно где-то
между подушкой
и утром

Стихи мои!

Будут пытать
не выдам
сожгут все списки
не вспомню

Время чтения стихов

Спешите!

Оно никогда не наступит


***

Зачем обнимать
если нельзя задушить

зачем целовать
если нельзя съесть

зачем брать
если нельзя взять навсегда
с собой
туда
в райский сад


***

Так и не смог доесть
золотую буханку дня

Посмотрел на часы
половина семидесятого

надо ложиться спать
гасить свет
в глазах

Руки можно поднять
чтобы капитулировать

чтобы взлететь

ГЕРМАНИЯ – 1984

Я захотел заглянуть в пасть зверю

а увидел
маленькие домики под красной черепицей
высунувшихся из окон старушек
детей идущих в кирху на концерт Баха
желтые кусты форзиций бледно-розовые соцветия очиток
кружку пива стоящую на тротуаре
рядом с мастером укладывающим плиты

Он подмигнул мне
и весело крикнул:
- Рус сдавайся!

ПЕСНЯ

Каменщик
спит
сидит
в воскресенье
рубль стоит кубометр кладки
пять кубометров в день норма

Стоит
ходит
огород поливает
плотник
рубль в час стоят его движения
в воскресенье
гребет
плывет на лодке

Каменщик
нянчит внука
открывает бутылку

Плотник
поднимает руки
поправляет кепку
относит весла в заросли ежевики

И растут
незримые
замки


***

Возможно
мир изначально
был черно-белый

и глухонемая природа
при помощи цвета
подавала нам какие-то знаки

А мы
смешали азбуку красок
окрасили землю
небо
воды

Тайна останется нераскрытой



***

Я заглянул к себе ночью в окно

И увидел
что меня там нет

И понял
что меня может не быть


Сон (1)

Огромное
от океана до океана
существо
лежит
ест
хлеб с металлом

и еще чем-то

что не дает хлебу засохнуть
металлу заржаветь



***

Ненависть деструктивна
Любовь требует формы

Как трудно творить
на столе
разоренной планеты







***

Солнце сменяет Луну
Солнце сменяет Луна
Одно Солнце
Одна Луна
Чистая случайность
только задержавшая развитие
человеческого воображения


ПЛАКАТ

Есть надо вместе

Как раздражает пережевывание пищи
когда ты голоден

Ненависть голодного

Как раздражает пережевывание пищи
когда ты сыт

Ненависть сытого

Есть надо вместе


ТЕОРЕМА ТОСКИ

В угол локтя
вписана окружность головы

Не надо
ничего
доказывать

***

Я иду за водой
и о дно моего ведра
головами бьются ромашки








(Из стихов, опубликованных посмертно)

***

Бывают мгновения
когда грудь охватывает такое ликование
и вдруг становится так удобно
жить в своем теле



***

Отрежут язык –
буду им как кистью
писать свои мысли на заборе



***

Все наше бунтарство
это скрытая форма покоя
мы лжем
мы жаждем
чтобы гвоздь был вбит
шар скатился
капля упала




***

Я арестант
с наручниками словарей
всю жизнь ищу в них
волшебное слово
которое
освободит мой дух

***

Я старьевщик
я собираю продукты распада
они гуманны и безобидны
иглы уже не уколют
колесо не раздавит
Я речник
ставлю временные пирамиды из досок
в память о мелях
Грабли
да конечно нужны бы грабли
собрать
опавшие волосы солнца







***

Профессии развращают –
машинистка вытирает боты чистой бумагой
мельник ходит в муке по колено
редактор не смеется над Швейком
не плачет над Бедной Лизой


***

Я ныряю
в темный туннель строчки и оказываюсь
в ослепительно белом поле
где
среди палочек и птичек
пасутся жирафы
вопросительных знаков

***

Проходят годы
и молодеют
лица на фотографиях

***

Старость
это такой шест
взобравшись на который
можно спокойно рассматривать
молодые лица




***

На перекрестке
времени и пространства
стою
торгую
днями своей жизни
подходите
покупайте
вот этот свежий
с красными боками рассвета
их сорвали
руки любимой

Смотрю на них
плачу
обливаю слезами
белой кровью воспоминаний



***

Стареем
я
моя кепка
мост через реку

Старение камня – эталон старения

Старение – вот что нас объединяет
Мы в едином потоке старения

Мое старение адекватно
старению десяти кошек
четырех собак

я не увижу старости
этого галчонка


***

Письма
бумажные цветы
на могиле любви

 
***

Я в городской психиатрической больнице
Приходите ко мне со своими страхами
маниями
сновидениями
музыкальными галлюцинациями
я расскажу вам про химизацию народного хозяйства





---
***

Фигуру моей души
не могло передать мое тело

Тело моей любви
не найти на фресках Помпеи

Фигура моей любви
не сплетение
не слияние
не нанизывание
не поедание
это не действие
это маленький вакуум
образующийся в горле