Роберт Сервис. Дурак

Сказал он: "Тут уже не игра",
И книги отбросил он.
"Латынь и греческий мне пора
забыть до лучших времён."
А я ему: "Вовсе не сопляков
Сзывают под ратный флаг".
Но он не слушал и был таков.
Я крикнул: "Дурак! Дурак!".

Щенок у кровати его скулит,
Крикетные биты в ряд,
Любимая флейта... А Дик убит -
Во Франции, говорят.
Наш Дик - что солнышко голова -
Был весел, умён, нескуп.
Наш Дик, чья жизнь началась едва, -
Сегодня остывший труп.

Пылится полка его призов -
Заслуженный результат.
Он бросил всё и пошёл на зов,
На этот раз без наград.
Леса за окном, колея и дол
Когда-то были его,
А он оставил их и ушёл,
Не взяв с собой ничего.

Оставил, чтоб умереть, борясь,
Во тьму уйти навсегда.
И часть его - кровь, и часть его - грязь,
А прочего нет следа.
Скажу, что трусом он быть не мог,
И знаю, что не солгу:
Он шёл, сжимая в руке клинок,
Лицо обратив к врагу.

А я его принял за дурака -
Избравшего смерть и честь...
Британии слава жива, пока
Ребята такие есть!
Жива, пока не в ладах с судьбой
Дурак, что в годину бед
Со школьной скамейки уходит в бой
Под хохот, летящий вслед.

Дурак? Какое! Он был мудрец
С душою, полной любви.
И ты его, Небесный Отец,
Вовеки благослови.
Там нет могилы, где он пропал,
Не встать ему на заре,
Но знаем - он хорошо сыграл
В великой своей Игре.

The Fool

"But it isn't playing the game," he said,
And he slammed his books away;
"The Latin and Greek I've got in my head
Will do for a duller day."
"Rubbish!" I cried; "The bugle's call
Isn't for lads from school."
D'ye think he'd listen? Oh, not at all:
So I called him a fool, a fool.

Now there's his dog by his empty bed,
And the flute he used to play,
And his favourite bat... but Dick he's dead,
Somewhere in France, they say:
Dick with his rapture of song and sun,
Dick of the yellow hair,
Dicky whose life had but begun,
Carrion-cold out there.

Look at his prizes all in a row:
Surely a hint of fame.
Now he's finished with,  -  nothing to show:
Doesn't it seem a shame?
Look from the window! All you see
Was to be his one day:
Forest and furrow, lawn and lea,
And he goes and chucks it away.

Chucks it away to die in the dark:
Somebody saw him fall,
Part of him mud, part of him blood,
The rest of him  -  not at all.
And yet I'll bet he was never afraid,
And he went as the best of 'em go,
For his hand was clenched on his broken blade,
And his face was turned to the foe.

And I called him a fool... oh how blind was I!
And the cup of my grief's abrim.
Will Glory o' England ever die
So long as we've lads like him?
So long as we've fond and fearless fools,
Who, spurning fortune and fame,
Turn out with the rallying cry of their schools,
Just bent on playing the game.

A fool! Ah no! He was more than wise.
His was the proudest part.
He died with the glory of faith in his eyes,
And the glory of love in his heart.
And though there's never a grave to tell,
Nor a cross to mark his fall,
Thank God! we know that he "batted well"
In the last great Game of all.