Иван Петрофски-Скевар

ИВАН ПЕТРОФСКИ-СКЕВАР
(Ballad of Ivan Petrofsky Skevar)
Перси Френч

*В именах Иван, Абдула ударение – на первый слог, на английский манер; Скевар – на последний.

Сыновья все Пророка – бесстрашны, храбры,
Отвагу их знает весь мир,
Но боец лучше всех из них, доблестней всех
Был Абдула Буль-Буль Амир.

Если нужно вам страх на врага навести,
В атаку поднять кирасир,
Только стоило кликнуть, явился бы к вам
Он, Абдула Буль-Буль Амир.

Сын знойной пустыни закалился в боях,
Один шел на двадцать рапир.
Исчадием ада, будь он трезв или пьян,
Был Абдула Буль-Буль Амир.

В царской армии славных немало солдат,
Их много средь бравых гусар.
Но боец лучше всех из них, доблестней всех
Был Иван Петрофски-Скевар.

Подражать он мог Ирвингу, карты бросать,
Ценитель испанских гитар.
Пеной сливок он был московитских полков,
Тот Иван Петрофски-Скевар.

Без ума были дамы, повсюду друзья,
И выпить он мог целый бар.
Ни галантных, ни щедрых таких не сыскать,
Как Иван Петрофски-Скевар.

Вот однажды храбрец русский взял карабин
С циничной улыбкой задир,
И вышел он в город, а навстречу ему –
Сам Абдула Буль-Буль Амир.

«Тебе, юноша, что же, наскучило жить,
Покинуть торопишься мир?
Как посмел ты, неверный, мне путь перейти?! –
Сказал ему Буль-Буль Амир, –

Взгляд последний на море и небо ты брось,
Сейчас я твой выпущу пар.
Попрощаться с царем можешь также теперь
Ты, Иван Петрофски-Скевар».

«Мне угрозы твои ровно все нипочем,
Приятен сражений мне жар.
Перейду я дорогу, кому захочу», –
Ответил Петрофски-Скевар.

И достал мамелюк тут свой верный чабук
С воплем: «Аллах! Иль-Аллах! Акбар!»
Он свирепо напал, но не дрогнув, стоял
Там Иван Петрофски-Скевар.

Не привык храбрый русский врагу уступать,
Опозорить не мог он мундир.
Карабин приготовил, и встречен им был
Так Абдула Буль-Буль Амир.

С жутким свистом чабук описал полукруг,
Смертельный обрушив удар,
Но штыком своим Абдулы сердце пронзил
Сам Иван Петрофски-Скевар.

Командир русский яростно шпорил коней,
Пропал ведь любимый гусар!
Но смотри-ка, вот он – с рассеченным лицом
Пал Иван Петрофски-Скевар.

Примчался, волнуясь, и турецкий султан,
Задать победителю пир.
Но, увы, погребальных лишь почестей там
Ждал Абдула Буль-Буль Амир.

Вот Гочикофф, Скабелофф, Меньшикофф тож,
И с ними в карете сам царь,
Появились, на месте сраженья сказать:
«Прощай, наш Петрофски-Скевар!»

У дунайских волн надпись на камне гласит,
Где турков почиет кумир:
«О прохожий, за то помолись, чтоб попал
В рай Абдула Буль-Буль Амир!»

А в земле московитской девица не спит,
Но к ней не вернется гусар.
Под холодными звездами севера был
Оплакан Петрофски-Скевар.


Ирландский поэт-песенник и художник Перси (настоящее имя – Уильям) Френч (1854-1920) написал эту балладу в 1877 году для концерта в дублинском Тринити-колледже, где он тогда учился на инженера. Первоначальное название ее было «Абдулла Бульбуль Амир». Затем он продал песню за пять фунтов издателю, который опубликовал ее без указания авторства. До сих пор в некоторых источниках она считается анонимной. Несмотря на то, что баллада стала очень популярной среди военных моряков, Френч больше не получил за нее ни пенни. Считается, что описанная в балладе «эпическая битва» относится к временам русско-турецких войн. Есть и другое мнение: судя по дате написания, логичнее эти события отнести к Крымской войне. Хотя, как мне кажется, если автор описывал вымышленную ситуацию, вряд ли он слишком заботился, о какой конкретно войне идет речь.


Ballad of Ivan Petrofsky Skevar
Percy French

The sons of the Prophet are valiant and bold
and wholly impervious to fear,
But the bravest of all was a man by the name,
Of Abdulah Boul Boul Ameer.

If you wanted a man to encourage the van,
Or harass the foe from the rear,
Or to storm a redoubt, you had only to shout
for Abdulah Boul Boul Ameer.

This son of the desert in batle aroused
Could spit twenty men on his spear,
A terrible creature, sober or soused,
Was Abdulah Boul Boul Ameer

There are brave men in plenty, and well known to fame,
in the army that's run by the Czar,
But the bravest of all was a man by the name
of Ivan Petrofsky Skevar.

He cold imitate Irving, tell fortunes by cards,
And play on the Spanish guitar,
In fact quite the cream of the Muscovite team
was Ivan Petrofsky Skevar.

The ladies all loved him, his rivals were few,
He could drink them all under the bar.
As gallant or tank there was no one to rank,
With Ivan Petrofsky Skevar.

One day that bold Russian, he shouldered his gun
and with his most cynical sneer,
Was going down town, when he came right upon
Brave Abdulah Boul Boul Ameer.

"Young man," said Boul Boul, "is existence so dull
That you hanker to end your career?
For infidel know, you have trod on the toe
Of Abdulah Boul Boul Ameer.

So take your last look upon sky, sea, brook
And send your regrets to the Czar
For by this I imply, you are going to die,
O you Ivan Petrofsky Skevar."

"But your murderous threats are to me but a joke,
For my pleasure and pastime is war
And I'll tread on your toes whene'er I may choose,"
Quoth Ivan Petrofsky Skevar.

Then that brave Mameluke drew his trusty chabook,
Singing, "Allah! Il Allah! Akbar!"
And with murder intent he ferociously went
at Ivan Petrofsky Skevar.

But the Russian gave back not a step at th' attack,
For Ivan had never known fear,
And with quickly aimed gun, put a stop to the fun,
Of Abdulah Boul Boul Ameer

Yet the whistling chabook did like lighning descend,
And caught Ivan right over the ear.
But the bayonet of Ivan pressed right through the heart
Of Abdulah Boul Boul Ameer.

The Russian commander spurred thither in haste,
To seek fo his favorite Hussar.
Lo, pierced through the snoot from the fatal chabook,
Lay Ivan Petrofsky Skevar.

The sultan rode up the distrubance to quell,
Or to give to the victor a cheer,
But he arrived just in time to take hasty farewell
Of Abdulah Boul Boul Ameer

Then Gotchikoff, Skabeloff, Menchikoff too,
Drove up in the Emperor's car,
But only in time to bid rapid adieu
To Ivan Petrofsky Skevar.

There lieth a stone where the Danube doth roll,
And on it in characters clear,
Is, "Stranger, remember to pray for the soul
Of Abdulah Boul Boul Ameer."

A Muscovite maiden her sad vigil keeps,
In her home by the cold northern star,
And the name that she murmurs so oft in her sleep,
is Ivan Petrofsky Skevar.