Джеймс Конноли

ДЖЕЙМС КОННОЛИ
(James Connolly)
ирландская народная песня

Толпа собралась перед входом в Килмейнхем,
Чтобы в траура знак на колени упасть –
В темнице угрюмой повстанец ирландский
За страну свою жизнь должен скоро отдать.

Сын Ирландии верный, палачей встретил
Он без страха в глазах и с открытым лицом.
Вот приказ прозвучал: «Приготовиться! Пли!»
И Джеймс Конноли рухнул в могилу ничком.

Взметнулся флаг черный – убийство свершилось,
Горевали тем утром и старый, и млад.
Не стало того, кто Отчизне был предан,
Так погиб наш Джеймс Конноли, храбрый солдат.

Будь проклята Англия, монстр хладнокровный,
Ее дел устрашились бы дьявол и ад.
Цветов нет – трилистник растет на могиле,
Где лежит наш Джеймс Конноли, храбрый солдат.

Хоть было давно, но свежа та картина:
От орудий британских весь Дублин горит.
Бойцы из ИРА там плечом к плечу стали,
И их кровью залита была Саквилл-Стрит.

Четыре Суда англичане бомбили,
Дух свободы надеясь сломить навсегда.
Но нам «Не сдаваться!» над битвой звучало,
Это был наш Джеймс Конноли, храбрый солдат.

ИСТОЧНИК: Wolfe Tones. Let the People Sing. 1991 Shanachie 52031. CD. Track 4.


Джеймс Конноли был лидером ирландских коммунистов. Наверное, сегодня такой факт уже не вызывает симпатию сам по себе. Ситуация могла быть иной, если б среди коммунистических вождей такие, как Конноли встречались чаще.

Он благодарил Бога за счастье увидеть над Дублином ирландский флаг – всего лишь на несколько дней в апреле 1916 года. Он знал, что участие в Пасхальном восстании будет стоить ему жизни, но, не колеблясь, привел свою маленькую (около 200 человек) Гражданскую армию на Саквилл-Стрит, к дублинскому почтамту, где поднимали мятеж Ирландские добровольцы Подрика Пирса. Они были классовыми врагами, но они были ирландцами – и, забыв о классовой вражде, Конноли подписал Прокламацию Ирландской Республики вместе с Пирсом.

12 мая умиравший от ран, с ампутированной ногой, Джеймс Конноли был расстрелян во дворе дублинской тюрьмы Килмейнхем. Он даже не мог стоять, и его привязали к стулу. Прибывший накануне из Лондона премьер-министр Асквит требовал немедленно прекратить казни, продолжавшиеся уже вторую неделю, но командовавший расправой генерал Максвелл «услышал» его только после расстрела Конноли.

Жестокость Максвелла принесла немедленные плоды: в глазах ирландской общественности повстанцы 1916 года из проклинаемых всеми бунтовщиков мгновенно превратились в героев-мучеников. Народ «толпами» бросился вступать в партию Шинн Фейн, которую англичане обвинили в организации мятежа. По иронии судьбы, эта партия крупной ирландской буржуазии не имела к восстанию никакого отношения. Однако ее умеренного лидера Артура Гриффита быстро оттеснили на второй план радикальные республиканцы, участники восстания Эймон Де Валера, Кахал Бруга, Майкл Коллинз.

ПРИМЕЧАНИЯ:
Взметнулся флаг черный… – после приведения в исполнения смертного приговора над тюрьмой, по традиции, поднимался черный флаг.

Саквилл-Стрит (нынешняя О’Коннел-Стрит) – центральная улица Дублина.

Четыре Суда – комплекс зданий в центре Дублина, на берегу реки Лиффи, в котором располагались основные государственные юридические учреждения. Во время Пасхального восстания был одним из опорных пунктов инсургентов. Английская канонерская лодка «Хельга», поднявшись по реке, расстреляла его прямой наводкой, почти полностью разрушив.

A great crowd had gathered Outside of Kilmainhaim,
With their heads uncovered they knelt on the ground,
For inside that grim prison lay a brave Irish Soldier,
His life for his Country about to lay down,

He Went to his death like a true son of Ireland,
The firing party he bravely did face,
Then the order rang out: "Present arms, fire,"
James Connolly fell into a ready made grave.

The black flag they hoisted, the cruel deed was over,
Gone was a man who loved Ireland so well,
There was many a sad heart in Dublin that morning,
When they murdered James Connolly, the Irish Rebel.

God's curse on you England, you cruel-hearted monster
Your deeds they would shame all the devils in Hell
There are no flowers blooming but the shamrock is growing
On the grave of James Connolly, the Irish Rebel,

Many years have rolled by since that Irish rebellion,
When the guns of Britannia they loudly did speak.
The bold IRA they stood shoulder to shoulder
And the blood from their bodies flowed down Sackville Street

The Four Courts of Dublin the English bombarded,
The spirit of freedom they tried hard to quell,
But above all the din rose the cry "No Surrender",
'Twas the voice of James Connolly, the Irish Rebel.