Фридрих Гёльдерлин - Германия

ГЕРМАНИЯ

Нет, вас, блаженные, являвшиеся мне,
В стране старинной образы богов,
Я звать уже не смею, разве только,
Родные реки! ныне вместе с вами
С тоской взывает сердце, чем еще
Любовь наполнить? Стынет в ожиданье
Земля и, как во время зноя,
Грозой нависло надо всеми нами,
Нам что-то предвещая, небо.
Оно полно знамений, и, хотя,
Мне тоже угрожает, все равно,
Я с ним останусь, не влеки, душа,
Меня туда, к возлюбленным ушедшим.
Вновь созерцать прекрасное лицо,
Дозволено ли? И чревато смертью
Желание тревожить сон умерших.

О боги отлетевшие! и вы, вы нынешние, прежде
Вы были явственней в свое былое время.
Я здесь не умоляю и не спорю.
Пусть все прошло, и на закате день,
В смятенье жрец, но следуют за ним
Любовно храм и образ, и обычай
В страну, где свет во тьму никто нести не хочет. .
И лишь от погребального костра,
Дым золотой, что оседает сагой.
В сомненье мы, нас овевает мгла,
И что нас ждет, не ведает никто.
И чудится, что набегают тени
Былых, они приходят вновь.
И нас они теснят своим приходом,
И далеко до богочеловека,
Святого воинства нет в небе голубом.

Но вот уже во времени сыром
Пробилась зелень, и дары готовы
Для жертвы, реки и долины вдаль
Вкруг гор пророчащих простерлись,
Чтоб человек вдали увидеть мог восток,
И воспринять оттуда перемены.
Исходит из эфира
Истинный образ, и дождь заветов божьих
Бесчисленных, звучит в священных рощах.
И орел, от Инда прилетевший,
Уже он над Парнасской
Седой вершиной, над жертвенными холмами
Италии, и радостную добычу ищет
Отцу, и вот он, наконец, по обе стороны
Раскинув крылья, с расколотой спиной перелетает
Альпы и зрит многоразличные страны.

Жрицу, тишайшую из божьих дочерей,
Ту, молчаливую в глубокой простоте,
Ее он ищет, на него она
Глядит открыто, будто не заметив,
Какая буря пронеслась над ней;
Дитя предвидит лучшее,
И в небесах внезапно изумленье,
Кто в вере так велик, как и она,
Благословенен волею высот;
И вестник послан был, ее узнав, помыслил
С улыбкой он: так стойкую тебя
Другим мы испытаем словом, и воззвал
Муж юный, на Германию взирая:
Ты избрана теперь,
Вселюбящая, и станешь сильной,
И понесешь ты иго счастья.

С тех пор, как укрывшись в лесу и цветущего мака
Сладкую дрему испив, меня ты
Не замечаешь, долго, пока еще не малейшую в деве
Гордость никто не почуял, дивились, откуда и кто ты,
Да и сама ты не знала. Но я не ошибся в тебе,
И тайно, пока ты дремала, себе я позволил, жених
В полдень, где жажда нас ожидала, вздох творенья,
Цветок уст оставить тебе и речь в тебе пробудить.
Но вескость слов золотых отдала ты, блаженная, рекам,
Вместе с волнами они потекли неизбывно
Вдаль по стране. Ибо ты почти как святая,
Которая мать есть всему, и вопрошает бездну
Сокровенной иначе названную людьми.
Так и любови и боли
И смутных предчувствий
И мира полна твоя грудь.

Пей же утренний ветер.
Пока не раскроешься ты
И назови все, что видишь перед глазами.
Не долго должно тайной
Неизреченное оставаться,
После того как долго скрывалось;
Ибо смертным положен стыд,
И так говорить в положенное время
Эта мудрость идет от богов,
Где-то порой излишняя, ибо чистые источники
Золота к серьезному гневу небес привели
Должно же между днем и ночью
Однажды истинное происходить.
Трижды перепиши это,
Но и непроизнесенное, как оно есть,
Невинное, пусть остается.

О назови же ты дочь святой земли
Однажды свою мать. Шумит вода у скал,
И непогода в лесу и при имени этом
Звучит из ветхих времен прошлобожественное вновь.
Как иначе! И по праву сияет и говорит
Грядущее также радостно из далека.
Но в сердцевине времен
Живет спокойно со священной
Девственной землей эфир
И охотно, на память, они,
Нестраждущие
Гостеприимны нестраждущим
На твоих торжествах
Германия, где ты жрица,
И щедро советы раздаешь вокруг
Королям и народам.