Рыжик

Он прибежал на дачи к нам под осень.
Истерзанный, смотрелся страшно. Очень!
Кто так его? Какой садист зараза?
Торчала щепка вместо выбитого глаза.
Мы щепку вынули, а глаз промыли.
Не выгнали, не кинули. Кормили.
Он под крыльцом нашел приют. Не гнали.
По масти рыжий был, так Рыжиком назвали.
Вот так бездомным он при всех прижился,
Никто калеку в дом взять так и не решился.
Но он был счастлив: горе – не беда.
Бывало крикнешь: “Рыжик, подь сюда!”
Он – со всех ног и счастлив тем, что с вами.
От радости так и трясется весь,
На грудь положит голову. Вот здесь…
И улыбается разбитыми зубами.
В Евангелие есть глава.
И в ней Христос апостолам вещает:
“Семижды семьдесят прощают”.
Но, это все - слова.
И мне сомнительно слова такие слушать.
Он по водам ходил, как я по суше.
И я скорей поверю в это чудо,
И восприму его, как факт.
Но, будь я проклят, если так,
Я все прощу и так вот все забуду.
Зима случилась теплая тогда,
А мы ему объедки и консервы
Возили всем порядком в воскресенья,
И Рыжик наш отнюдь не голодал.
Чего ему хватало – так еды,
Но от холодной сырости, воды,
Он все же простудился под конец.
Повеяло весной, стояли лужи,
А он стал кашлять, выглядел все хуже
И стало ясно: Рыжик – не жилец.
Уходят люди шумно и картинно,
А у животных смерть - момент интимный.
Зверь понимает, ежели он стал
Обузой человеку: хвор и стар,
То он ему становится не в радость,
И человек готовит зверю гадость.
Тогда цена его – не более нуля,
И зверя ждет не пуля, так петля.
И пес “сошел”, когда пора настала.
В последний раз, лизнув и повиляв,
И где-то в буреломе у комля,
Собачье сердце биться перестало.
Как вам такая жесть?
Вся злая правда нашей жизни здесь.
Но он-то маленький, больной, увечный,
Не нужный никому бездомный пес,
Простил нам, как сумел бы лишь Христос,
Жестокость, эгоизм и подлость человечью.