Китайский цикл полный текст

I. Посвящение Ли Бо

"Плывут облака
Отдыхать после знойного дня,
Стремительных птиц
Улетела последняя стая.
Гляжу я на горы,
И горы глядят на меня,
И долго глядим мы,
Друг другу не надоедая."

(Ли Бо в пер. А. Гитовича)

Усмирив холерический нрав,
подтянувши колки и подпруги,
покидаю вас, милые други
затянувшихся игр и забав.

Я, как прежде, гляжу на Луну,
но не вою, а просто любуюсь.
Не хочу для ее поцелуя
окунаться в речную волну.

В час, когда наступает рассвет,
все мне слышится голос негромкий.
Не возьму ни рубля, ни котомки
и пойду не спеша по тропе.

Я миную низинный пейзаж
и альпийских лугов разнотравье.
Были чары - но, видимо, навьи,
было счастье - но, видно, мираж.

О, как славно идти одному,
как пустынна крутая дорога.
Здесь, в горах, ощущение Бога
тем сильнее, чем ближе к нему.

Надвигается скальный хребет,
непохожий на райские кущи,
и слабеет тот голос зовущий,
постепенно сходящий на "нет".

2 июня 2005 г.

II. Посвящение Ду Фу

"Гусю кажется —
Видит он стаю, как встарь,
Гусю кажется —
Где-то откликнулась стая.
А ворона —
Пустая, бездумная тварь,
Только попусту каркает,
В поле летая."

(Ду Фу в пер. А. Гитовича)

Поднимаясь по горной круче,
я достиг Оленьих Ворот
и за изгородью колючей
обнаружил укромный грот.

Ветви изгороди раздались,
издавая холодный звон,
а навстречу мне вышел старец
и отвесил легкий поклон.

В старой шапке, сидящей косо,
неопрятен и волосат,
но в глазах - улыбка даоса
и терпение бодисатв.

Он движением неторопким
пригласил в свой каменный дом,
угостил овощной похлебкой
и наполнил чайник вином.

Мы смотрели, поджавши ноги,
на небесную бирюзу,
на сверкающие отроги,
проплывающие внизу.

Наблюдали за облаками,
за полетом диких гусей
и за рыжими муравьями,
заблудившимися в росе.

"Спящий разум плодит чудовищ", -
я сказал, пригубив вино, -
"От своих духовных сокровищ
удели хотя бы одно.

Вы веками бредили дверью,
чтобы вас на Путь увела,
ну а мы как раз преуспели
на путях постиженья зла.

Мы в ответ на чье-то «спасибо»
не раздвинем в улыбке рот,
даже наша речная рыба
головой разбивает лед.

Без сурьмы и без киновари
мы такой творим Вавилон,
пред которым домашней тварью -
белый тигр и красный дракон."

Он взглянул на меня сквозь дрему
и небрежным жестом руки
указал на даль окоема,
а потом - на мои зрачки.

Он закашлялся с тихим стоном,
потирая впалую грудь.
Я ответил ему поклоном
и пустился в обратный путь.

12 июня 2005 г.

III. Посвящение себе

"Не люблю нищих духом и не верю, что для
них предназначено Царствие Небесное."

Я склоняюсь над кручей, опрокинутой в небо,
где проносится туча кобылицей жеребой,
где предчувствием судным разверзается пропасть...
Жаль, что мне недоступны голубиная кротость,
и вселенская жалость, и змеиная мудрость -
слишком много досталось от плебеев и шудры.

Вкус любви и черешен по-весеннему пью я -
и мятежен, и грешен, потому существую.
Ты, природы создатель, тоже грешен не меньше,
разделив нас когда-то на мужчин и на женщин,
на народы и расы - как ударом картечи -
чтобы стали неясны нам иные наречья.

Две ладони тяжелых, две оторвы отпетых
белым цветом и желтым омывают планету,
и живут без оковы, без границ и запретов
гениальные строфы опочивших поэтов,
и несем, не снимая, и пока не сносили
белый траур Китая, черный траур России.

13 июня 2005 г.